Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина - [33]

— Он всегда был хорошим, послушным мальчиком.

— Да, да, но в то же время медлительным и побаивающимся ответственности.

— Можно подумать, что ты позволял ему за что-то отвечать! — язвительно заметила Иза.

— Ничего, зато теперь все будет по-другому. Я сейчас составляю распоряжение, согласно которому все три моих сына станут моими совладельцами. Папирус будет написан через несколько дней.

— Неужели и Ипи тоже?

— Откажи я ему, он был бы глубоко оскорблен. Такой добрый, ласковый мальчик!

— Да, вот в ком медлительности нет ни капельки, — усмехнулась Иза.

— Именно. Да и Себек — я частенько бывал им недоволен, но в последнее время он тоже заметно изменился. Перестал бездельничать и больше прислушивается к нашему с Яхмосом мнению.

— Хвалебный гимн, да и только, — отозвалась Иза. — Что ж, Имхотеп, по моему разумению, ты поступаешь правильно. Нехорошо, когда сыновья недовольны своим положением. И все же я считаю, что Ипи слишком молод для того, что ты задумал сделать. Зачем наделять мальчика его возраста такими правами? А что, если он станет ими злоупотреблять?

— Это разумное предостережение, — задумался Имхотеп.

Затем он встал.

— Пора идти. У меня тысяча дел. Пришли бальзамировщики, надо готовиться к погребению Сатипи. Смерть стоит недешево, очень недешево. Одно погребение за другим.

— Будем надеяться, — поспешила утешить его Иза, — что это в последний раз. Пока, конечно, не наступит мой черед.

— Надеюсь, ты еще долго проживешь, дорогая Иза!

— Не сомневаюсь, что ты надеешься, — усмехнулась Иза. — Но только на мне, пожалуйста, не экономь. Дурно это будет выглядеть. В мире ином мне понадобится много вещей. Не только еда и питье, но и фигурки слуг, хорошей работы доска для игр, благовония и притирания, и я требую, чтобы у меня были самые дорогие канопы из алебастра.

— Конечно, конечно. — Имхотеп нетерпеливо переминался с ноги на ногу. — Когда наступит этот печальный день, все будет сделано, как того требует мой долг. Признаюсь, по отношению к Сатипи я подобного чувства долга не испытываю. Не хотелось бы сплетен, но при столь странных обстоятельствах…

И, не завершив своих объяснений, Имхотеп поспешил уйти.

Иза иронически улыбнулась тому, что лишь в этих последних словах Имхотеп позволил себе признаться, что не считает смерть столь любезной его сердцу наложницы несчастным случаем.

Глава 14 Первый месяц лета, 25-й день

1

Когда мужчины вернулись из судебной палаты правителя, где было должным образом подтверждено распоряжение о введении совладельцев в их права, в доме воцарилось ликование. Только Ипи, которому в последнюю минуту было отказано по причине молодости лет, впал в мрачное состояние духа и куда-то намеренно скрылся.

Имхотеп, пребывая в отличном настроении, велел принести на галерею сосуд с вином, который поместили в специальную подставку.

— Пей, сын мой, — распорядился он, хлопнув Яхмоса по плечу. — Забудь на время о смерти жены. Будем думать только о светлых днях, что ждут нас впереди.

Сыновья выпили с отцом за то, чтобы его слова сбылись. Однако тут им доложили о краже одного из волов, и они поспешили проверить, насколько это известие соответствует истине.

Когда Яхмос через час снова появился во дворе, он выглядел усталым и возбужденным. Он подошел туда, где по-прежнему стоял сосуд с вином, зачерпнул из него бронзовым ковшом и уселся на галерее, неторопливо прихлебывая. Через некоторое время подошел и Себек.

— Ха! — радостно воскликнул он. — Вот теперь давай выпьем за то, что нас наконец ждет благополучное будущее! Сегодня у нас счастливый день, а, Яхмос?

— Еще бы. Теперь жизнь станет легче во всех отношениях, — спокойно согласился Яхмос.

— И почему тебя ничто не волнует, а, Яхмос? — расхохотался Себек и, зачерпнув ковшом вина, выпил его залпом, а потом, облизнув губы, поставил ковш на стол. — Вот теперь посмотрим, по-прежнему ли отец будет вести хозяйство по старинке или мне удастся уговорить его быть более современным.

— На твоем месте я бы не торопился, — предостерег его Яхмос. — Уж очень ты горяч.

Себек ласково улыбнулся брату. Он был в приподнятом расположении духа.

— А ты, как обычно, верен поговорке: медленно, но верно, — усмехнулся он.

Ничуть не обидевшись, Яхмос ответил с улыбкой:

— В конце концов всегда убеждаешься, что так лучше. Кроме того, отец был щедр к нам. Лучше его не раздражать.

— Ты в самом деле любишь отца? — с любопытством взглянул на него Себек. — До чего же у тебя доброе сердце, брат! Вот мне, например, ни до кого нет дела, кроме себя. А потому — да здравствует Себек!

И он одним глотком опорожнил еще ковш вина.

— Остерегись, — посоветовал ему Яхмос. — Ты сегодня почти не ел. Порой, если выпить вина…

И замолчал, губы его свело судорогой.

— Ты что, Яхмос?

— Ничего… Ни с того ни с сего стало больно… Я… Ничего…

Однако лоб его покрылся испариной, и он отер его левой рукой.

— Ты побледнел.

— Только что я чувствовал себя отлично.

— Уж не подложил ли кто яда в это вино? — расхохотался Себек и снова потянулся к сосуду. И так и остался с протянутой рукой, согнувшись пополам от внезапного приступа боли.

— Яхмос, — задохнулся он, — Яхмос, я тоже…