Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина - [127]

Инспектор Кемп заерзал на стуле и для чего-то заглянул в свою чашку.

— Если вы имеете в виду спортивную этику, — сказал он, — так у женщин ее нет. В крикет[127] они не играют.

— Вы ошибаетесь. Многие женщины как раз играют в крикет, — возразил Рейс с улыбкой. — Но я очень рад был уловить на вашем лице смущение.

Кемп вышел из затруднения, напустив на себя милостиво-покровительственный вид и обратившись к Энтони:

— Кстати, мистер Браун, — я по-прежнему буду вас так называть, если вы ничего не имеете против, — я хочу поблагодарить вас за то, что вы проявили оперативность и сегодня же доставили мисс Марль. Ее показания чрезвычайно важны.

— Пришлось проявить оперативность, — отозвался Энтони, — иначе мне бы вообще не удалось ее доставить.

— А что, не хотела ехать? — спросил полковник Рейс.

— Бедная девочка насмерть перепугана, — сказал Энтони. — По-моему, вполне естественно.

— Да-да, вполне, — согласился инспектор Кемп и налил себе еще чашку чаю. Энтони тоже отпил глоток сладковатой жижи. — Ну что ж, — продолжал Кемп, — я думаю, что ей стало легче после того, как она все рассказала. Она отправилась домой успокоенная.

— Надеюсь, после похорон она хоть ненадолго уедет в Литл-Прайерс, — сказал Энтони. — Круглосуточная тишина и покой вместо безостановочной болтовни тетушки Люсиллы — что может быть лучше!

— Болтовня тетушки Люсиллы имеет свои положительные стороны, — заметил полковник Рейс.

— Нет уж, меня увольте, — сказал Кемп. — Хорошо еще, что я не велел стенографировать ее показания, а то бедняга стенографист угодил бы в больницу: ему бы свело от писанины пальцы.

— М-да, — произнес Энтони, — кажется, вы правы, инспектор, — судебное дело нам возбудить не удастся. Весьма неутешительный итог. При этом мы до сих пор не знаем, кто автор знаменитых анонимок. Мало сказать — не знаем, мы даже отдаленно не представляем, кто бы это мог быть.

Рейс спросил:

— Вы еще не отказываетесь от своей версии, Браун?

— От Рут Лессинг? Нет, я по-прежнему поддерживаю ее кандидатуру. Вы говорили с ее собственных слов, что она была влюблена в Джорджа Бартона. Розмэри, судя по всему, она терпеть не могла. Предположим, что ей неожиданно подвернулся случай без особого риска избавиться от Розмэри. И, поскольку она была уверена в том, что Джордж, овдовев, не замедлит предложить ей руку и сердце, она этим случаем воспользовалась.

— Все это действительно могло иметь место, — согласился полковник Рейс. — И я признаю, что Рут Лессинг, с ее трезвой расчетливостью и практичностью, способна замыслить и осуществить убийство. Допускаю также, что ее натуре чужда жалость — чувство, свойственное, как правило, людям с воображением. Так и быть, отдаю вам на откуп первое убийство. Что же касается второго, то здесь ваши доводы уже теряют силу. Неужели Рут Лессинг могла впасть в панику и отравить того самого человека, которого она любила и за которого мечтала выйти замуж? Нет, это в голове не укладывается. И есть еще одно обстоятельство, по-моему, несовместимое с ее причастностью к убийству: если она видела, как Айрис Марль выбросила обертку из-под яда, почему она об этом умолчала?

— Может быть, на самом деле она не видела? — неуверенно предположил Энтони.

— Видела, видела, — сказал Рейс. — Когда я задавал вопросы, у меня сложилось впечатление, что она чего-то не договаривает. Да Айрис и сама считает, что Рут Лессинг все видела.

— Ну-с, полковник, теперь ваша очередь, — объявил Кемп. — Выкладывайте, кто там у нас на примете. Кто-нибудь ведь есть?

Рейс кивнул.

— Давайте-давайте. Игра должна быть честной. Наши версии вы выслушали и отвергли, мы хотим послушать вашу.

Рейс задумчиво перевел взгляд с Кемпа на Энтони. Тот удивленно поднял брови:

— Не хотите же вы сказать, что до сих пор считаете главным злодеем меня?!

Рейс так же задумчиво покачал головой:

— Причин для убийства Джорджа Бартона у вас не было. Мне кажется, я знаю, кто его убил — и его, и Розмэри Бартон.

— Кто же?

Рейс произнес с расстановкой:

— Любопытно, что наибольшее подозрение у нас вызывают женщины. Я тоже, как и вы, подозреваю женщину. — Он сделал паузу и спокойно закончил: — Я думаю, что убийца — Айрис Марль.

Энтони с грохотом отодвинул стул. Лицо его побагровело. Однако усилием воли он овладел собой; когда он заговорил, голос его слегка дрожал, но в нем слышалась привычная — на этот раз даже подчеркнутая — легкомысленно-насмешливая интонация.

— Мы жаждем обсудить вашу версию, — сказал он. — Почему ваш выбор пал на Айрис Марль? И если это она, то для чего ей понадобилось без всякого принуждения с моей стороны рассказать мне о том, что она выбросила обертку из-под яда?

— Очень просто, — отвечал Рейс. — Она поняла, что это заметила Рут Лессинг.

Энтони наклонил голову набок и задумался. Наконец он кивнул:

— Очко в вашу пользу. Поехали дальше. Отправной пункт вашей версии?

— Мотив, — ответил Рейс. — Ее сестре Розмэри было завещано огромное состояние — состояние, в котором не было доли Айрис. Откуда мы знаем — может быть, она много лет жила с ощущением, что с ней поступили несправедливо, что ее обделили. При этом она знала, что, если Розмэри умрет бездетной, все деньги достанутся ей, Айрис. И она видела, что Розмэри подавлена, несчастна, измотана гриппом, то есть находится как раз в том состоянии, когда версия о самоубийстве будет выглядеть наиболее правдоподобно.