Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина - [104]

Девушка помедлила, размышляя.

— Ну как же, помню — сразу после концерта. Как только зажегся свет, он поднял бокал и что-то сказал. За ним и все остальные подняли бокалы. Наверное, предложил какой-нибудь тост.

Инспектор Кемп кивнул.

— Что же было потом?

— Потом заиграла музыка, все поднялись, задвигали стульями, заулыбались и пошли танцевать. Сразу стало как-то повеселее — в первый раз за весь вечер. Шампанское — это вещь! Даже такая ледяная компания и то от него растаяла.

— Они пошли танцевать все вместе — за столом никто не оставался?

— Нет.

— И никто не притрагивался к бокалу мистера Бартона?

— Никто. — Кристин ответила не задумываясь. — Точно вам говорю!

— И никто, ни один человек не подходил к столу, пока они танцевали?

— Никто. Если не считать официанта, конечно.

— Официанта? Какого официанта?

— Подходил один из мальчишек, которые, наверно, только учатся на официанта. В переднике, на вид лет шестнадцать, не больше. Не тот, который обслуживал стол. Тот такой маленький, юркий, на обезьянку смахивает — итальянец, что ли?

Выслушав эту исчерпывающую характеристику Джузеппе Больсано, инспектор Кемп кивнул и задал свой следующий вопрос:

— Что же сделал этот начинающий официант? Наполнил бокалы?

Кристин покачала головой:

— Нет. На столе он ничего не трогал. Он только поднял сумочку — ее уронил кто-то из женщин, когда все вставали из-за стола.

— Кто же именно? Чья была сумочка?

Кристин, немного подумав, сказала:

— Точно. Сумочка была той молоденькой девочки в зеленом. Тоже зеленая, с золотом. А другие две дамы были с черными сумочками.

— Что же сделал официант с этой сумочкой?

Кристин удивилась:

— Как что? Положил обратно на стол, вот и все.

— А вы уверены, что он не дотрагивался до бокалов?

— Ничего он там не трогал. Бросил сумочку на стол и сразу убежал, потому что какой-то старший официант на него зашипел и велел куда-то пойти или что-то принести, — в общем, парень еле успевал поворачиваться. Видно было, что на него все шишки валятся.

— И больше никто не подходил к столу?

— Никто.

— А вдруг кто-нибудь все же подходил? Ведь вы могли на минуту отвлечься и не заметить.

Но Кристин решительно покачала головой:

— Нет. В это время никто не подходил. Дело в том, что Педро как раз вызвали к телефону и он долго не возвращался. Мне стало скучно, я сидела и смотрела вокруг. Я обычно все замечаю, к тому же с моего места ничего, кроме соседнего стола, не было видно.

Рейс спросил:

— Кто первый вернулся к столу?

— Девочка в зеленом и тот дядечка. Потом подошли блондин и девушка в черном, а за ними эта важная дама и симпатичный брюнетик. Ну и танцует же он! Все уселись, а официант как сумасшедший бросился разогревать какое-то блюдо на спиртовке. Тогда тот дядечка наклонился вперед и произнес тост, и все снова подняли бокалы. Вот тут оно все и произошло.

Кристин перевела дыхание и бодрым тоном добавила:

— Вот ужас-то, правда? Я сперва подумала, что это удар. У моей тетки был удар — она точь-в-точь так же грохнулась. Тут как раз вернулся Педро, я ему и говорю: «Смотри-ка, Педро, у человека удар». А он мне говорит: «Ему просто плохо стало, просто плохо стало».

Между прочим, я побаивалась, что ему самому плохо станет, — он уже порядком перебрал. Глаз с него не спускала. В «Люксембурге» не любят, если клиенту вдруг станет плохо. Вот за это не нравятся мне латиноамериканцы. Выпьют лишнее — и куда только девается их воспитание? Порядочная девушка может с ними влипнуть Бог знает в какую историю.

Она задумалась, но, взглянув на запястье своей правой руки, украшенное браслеткой довольно вызывающего вида, добавила:

— Правда, одного у них не отнимешь — тратить деньги они умеют.

С некоторым трудом Кемпу удалось отвлечь ее от размышлений о превратностях и светлых сторонах существования порядочной девушки и заставить еще раз повторить основные пункты ее показаний.

— Рухнула наша последняя надежда получить помощь от стороннего наблюдателя, — сказал он Рейсу, когда они очутились на улице. — А надежда была. Эта девица — первоклассная свидетельница. Умеет и смотреть и запоминать. И если бы там было что увидеть, будьте уверены — она бы увидела. Выходит, что видеть было нечего. Невероятно! Какой-то цирковой номер! Трюк иллюзиониста! Джордж Бартон пьет шампанское, затем идет танцевать, возвращается за стол, отпивает из того же бокала — и, хотя никто до этого бокала не дотрагивался, в нем вдруг оказывается цианистый калий. Чистое наваждение! Никогда бы не поверил, если б не знал, что именно так все и было.

Кемп задумался.

— Еще этот официант. Мальчишка. Джузеппе про него ни слова не сказал. Возможно, тут что-то есть. В конце концов, он единственный, кто подходил к столу, пока все танцевали. Очень может быть, что тут что-то кроется.

Рейс покачал головой:

— Если бы он что-нибудь опустил в бокал Бартона, наша девица непременно бы заметила. У нее прирожденный дар наблюдателя. Мыслями у нее голова не перегружена, поэтому зрение работает безотказно. Нет, Кемп, разгадка наверняка очень проста — если бы только нам удалось ее найти!

— Вот вам разгадка: он сам всыпал яд в свой бокал.

— Я, кажется, начинаю думать, что так оно и было. Это единственная возможность. Но если это так, Кемп, я уверен, что он не знал, что это цианистый калий.