Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина - [103]

— Бедный папочка! — сказала она. — Вечно он шумит и трепыхается, но справиться с ним, в общем, нетрудно.

Дальнейшая беседа, проходившая в самой дружественной обстановке, не дала почти никаких результатов.

— Просто черт знает как обидно! — воскликнула Патриция. — Подумать только, в кои-то веки оказываешься на месте преступления — это ведь было убийство, правда? В газетах пишут как-то уклончиво, но я уверена, что это убийство. Я Джерри по телефону так и сказала. В кои веки под носом у тебя убивают человека, а ты не удосужился и поглядеть в ту сторону!

В ее голосе звучало неподдельное разочарование.

Пессимистический прогноз инспектора Кемпа явно оправдывался: молодые люди, помолвленные всего неделю тому назад, в тот вечер смотрели только друг на друга.

При всем желании Патриция Брайс-Вудворт не смогла сообщить ничего, кроме некоторых чисто внешних впечатлений.

— Сандра Фарадей была одета шикарно. Да она и всегда шикарно одевается. На ней было платье от Скьяпарелли.

— Вы с ней знакомы? — спросил Рейс.

Патриция покачала головой:

— Я знаю ее только в лицо. И его тоже. Он, по-моему, страшный зануда и к тому же много мнит о себе — политические деятели все такие.

— А еще кого-нибудь из гостей вы знаете в лицо?

— Никого. Мне кажется, я никого из них раньше не видела. Я бы, наверно, и Сандру Фарадей не заметила, если бы не платье от Скьяпарелли.

— Думаю, что Джеральд Толлингтон окажется немногим наблюдательнее своей невесты, — мрачно произнес инспектор Кемп, когда за ними закрылась дверь. — Уверен, что он не вспомнит даже и этого Скипа, Скьяпа — ну, от которого платье.

— Да, навряд ли покрой фрака Стивена Фарадея поразил его в самое сердце, — согласился полковник Рейс.

— Бог с ними со всеми, — сказал инспектор. — Попытаем счастья с Кристин Шеннон — тогда с посторонними будет покончено и останутся только гости Бартона.

Мисс Шеннон, в полном соответствии с недавней характеристикой инспектора Кемпа, оказалась роскошной блондинкой. Старательно уложенные крашеные волосы обрамляли довольно миловидное инфантильное личико, выражение которого отнюдь не свидетельствовало об интенсивной работе мысли. Мисс Шеннон вполне могла быть, как предположил тот же инспектор Кемп, «глупой донельзя», однако смотреть на нее было приятно, а известная доля проницательности в ее голубых, широко раскрытых глазах говорила о том, что хотя Кристин Шеннон и не принадлежала к интеллектуальной элите, но там, где дело касалось практической сметки и денежных интересов, она была далеко не дура.

Она встретила посетителей чрезвычайно гостеприимно, тут же стала уговаривать их что-нибудь выпить, а когда они отказались, начала угощать их своими сигаретами. У нее была маленькая квартирка, обставленная с дешевой претензией на модерн.

— Мне просто ужас как хочется вам помочь, инспектор! Можете задавать любые вопросы.

Кемп начал с обычных вопросов относительно внешнего вида и поведения гостей, сидевших за большим столом. И Кристин Шеннон сразу же продемонстрировала незаурядные качества тонкого наблюдателя и психолога.

— Вечеринка у них не ладилась — сразу видно было. Все сидели как истуканы. Мне даже жалко стало того дядечку, который все это устраивал. Он готов был прямо в лепешку расшибиться, весь вечер сидел как на иголках. Его соседка справа — та словно аршин проглотила, а девчонка слева от него все злилась — наверное, оттого, что ей не удалось пристроиться рядом с одним там симпатичным брюнетом. От нее слева сидел такой высокий блондин — ну и вид у него был! Живот, что ли, болел — даже жевал с таким выражением, будто вот-вот подавится. Другая его соседка все пыталась его растормошить, отпускала какие-то шуточки, но, видно, она и сама была не в своей тарелке.

— О, да вы очень многое успели заметить, мисс Шеннон, — сказал полковник Рейс.

— Я вам открою секрет: мне там было скучновато. Я уже третий вечер подряд ужинала с этим джентльменом, моим другом, и, видит Бог, мне это поднадоело. Он все повторял, что приехал повидать Лондон и особенно хочет побывать во всех шикарных ресторанах; правда, одного у него не отнимешь — он не мелочится. Всякий раз заказывал шампанское. Мы в первый вечер были в «Компрадуре», потом пошли в «Миль флёр», а на третий раз в «Люксембург», и он уж повеселился вовсю, ничего не скажешь. Так радовался, даже трогательно. Только рассказывает он всякую тягомотину. Все про свои торговые дела в Мексике и про то, какой он оборотистый, да еще каждую историю повторяет по три раза. Или заведет про своих дамочек, как они все по нему с ума сходили. Послушаешь такое три часа подряд, уж точно тошнить начинает. А красоты в нем особой нет, смотреть не на что. Так что я в тот вечер глядела все больше в тарелку и по сторонам.

— Нам это как нельзя на руку, мисс Шеннон, — сказал инспектор Кемп, — могу только надеяться, что вам удалось хоть что-либо заметить.

Кристин покачала головой:

— Абсолютно не представляю, кто мог отправить на тот свет этого дядечку. Он просто отпил глоток шампанского, весь побагровел и сразу плюхнулся на стул.

— А вы не помните, когда он до этого последний раз пил из своего бокала?