Смерть понтифика - [46]

— А вам не кажется странным, что мы одновременно спонсируем и революционеров, и фашистов? — заметил понтифик.

— Они финансируют не политиков, а преступников. В Италии подкупают и шантажируют политиков всевозможного толка. Если внимательно прочитаете Corriere della Sera, получите подтверждения. В конце концов, это официальный печатный орган Джелли, Синдоны, Кальви и Марцинкуса…

— Святой Отец, — заметил один из аудиторов Банка Италии, — дефицит «Банко Амброзьяно» составляет один миллиард четыреста миллионов долларов. А как вам известно, банк Ватикана владеет двадцатью процентами акции «Банко Амброзьяно». Необходимо принять меры, поскольку Банк Италии не может рисковать…

— Синьор, — перебил представитель американского Департамента юстиции, — официальные власти Соединенных Штатов намерены вмешаться любым способом. Мы уполномочены сообщить вам, что вряд ли грядущий скандал не затронет Святой Престол. Мне приказано доставить вам отчет. Возможно, скандал удастся отсрочить на пару лет, но, в конце концов, информация будет обнародована. А в течение этого времени, синьор, вы сможете постараться очистить Святой Престол от мафиозных сетей…

— Да, сын мой… Правда, я не знаю, есть ли у меня столько времени…

— Ваше святейшество, — вмешался аудитор-итальянец, — порвите с Марцинкусом, Де Бони и Кальви!

Альбино Лучиани встал из-за стола с явно подавленным видом. Ему давно, еще с тех пор, как он руководил Католическим банком Венеции, было известно, что Марцикус и его подручные распоряжались церковными деньгами не так, как велят заповеди Бога, а следуя призывам с Уолл-стрит.

Не проронив больше ни слова, понтифик открыл дверь и вышел, не прощаясь.

Стоя перед зеркалом в одном из частных кабинетов, оперевшись на мраморный столик, уставленный ящичками черного дерева, крошечными серебряными дарохранительницами, хрустальными шарами и почтовыми марками, дон Альбино Лучиани яростно стиснул зубы. Оставшись наконец один, он смахнул рукой расставленные по столешнице предметы, и те, пролетев по воздуху, разбились на тысячи осколков, разлетелись по комнате.

— Будьте вы прокляты! Превратили обитель Отца в разбойничий притон!

ГЛАВА 36

— Как мог сорваться план, который до сих пор развивался столь блистательно?

— Мы все еще готовы отправиться в Лондон, синьор, — замечает помощник в ответ на восклицание старика, удобно устроившегося в кресле своего частного самолета. — Может быть, вам следует считать это небольшим отклонением от замысла?

— Даже не думай! — яростно возражает старик, — мы будем следовать плану до конца!

— А разве они не могут переделать план так, чтобы он предусматривал разные варианты действий в его отдельных пунктах?

— Не сомневайся, дорогой друг. Всё в конечном итоге образуется.

— Мы привыкли считать веру исключительно делом верующих, — возражает помощник, убежденный, что мелкая случайность может изменить расстановку сил. — Главное — вернуть документы.

— Именно ради документов мы и начали операцию. Мы отправляемся в поездку за бумагами, так что можешь не напоминать мне о том, что я и так понимаю. К тому же наше присутствие в Лондоне бесполезно. Дела и так идут превосходно.

— Ты о чем? Джек и Сара еще не пойманы и по-прежнему заставляют нас терять время.

— Зато они у нас под рукой.

Помощник не ошибся: у магистра есть план, о котором он пока не рассказывал.

— Хотите поделиться со мной своими замыслами? — спрашивает он босса, желая показать, что понимает его.

— Ты уже видишь мой план в действии. У тебя и так есть доступ к большему количеству информации, чем у кого-либо еще. Скоро ты сложишь элементы головоломки и все поймешь сам.

— Как вам будет угодно, — отвечает помощник и, не без некоторого раздражения возвращается на прежнее место.

Старик просто обожает хранить тайны, держать информацию при себе до тех пор, пока она не станет бесполезной; а бесполезной она становится тогда, когда магистр достигает поставленной цели. Конфиденциальная информация важна, но как же невыносимо для старика делиться ею с кем-то еще! Если бы помощник не знал его достаточно хорошо, он мог бы подумать, что ему не доверяют, но понимал, что дело не в этом. Просто магистру не хотелось расставаться с иллюзиями: «вот, я ничуть не изменился: по-прежнему отдаю приказы и распоряжаюсь чужими судьбами».

Старик снимает с левого подлокотника кресла трубку спутниковой связи и набирает несколько цифр.

Через несколько секунд ему отвечают.

— Ciao, Франческо, — приветствует магистр собеседника с холодной улыбкой. — Мне сообщили, что ты только что потерял одного из сотрудников. — Выжидает, пока фраза не произведет должный эффект на слушающего. — Но я звоню тебе по другому вопросу. Возможно, мне понадобятся твои услуги. Когда? Вчера!.. Я хочу, чтобы ты сел в ближайший самолет. Получишь всю необходимую информацию в аэропорту, а дальше жди звонка. — Магистр обрывает разговор, не произнеся больше ни слова. — Скоро их доставят ко мне, — бормочет он, ни к кому не обращаясь и глядя в иллюминатор. — Посмотрим тогда, кто будет готов.

И в этот миг, прерывая размышления хозяина, подходит помощник. От былого раздражения не осталось и следа — по крайней мере, в присутствии шефа.