Смерть по высшим расценкам - [82]

— Кажется, он.

Склеп был сложен из белых известняковых плит, над его массивной дверью виднелась металлическая табличка с надписью: «Семья Гутиеррес-Огилви». Над надписью распластал крылья небольшой мраморный ангел. Дверь была заперта на увесистый замок, во многих местах тронутый ржавчиной.

Положив к двери цветы, Бэнкс присвистнул:

— Замок-то на одной дужке.

Подойдя, Павел увидел, что замок только создавал иллюзию, что створки заперты. На самом деле его дуга была продета только в одну скобу — так, будто кто-то, уходя, с силой захлопнул дверь с висящим на ней замком.

С силой потянув за ручку, приоткрыл дверь. В склепе было темно. Через секунду в лицо пахнуло холодом, еще через секунду — резким запахом разложения. Встав с ним рядом, Бэнкс поморщился:

— Ну и амбре, хуже, чем в мертвецкой. Будто недавно кого-то похоронили.

— Может, так оно и есть, — сказал Павел. — У меня есть фотоаппарат, но нужен фонарь. Фрэнк, у вас есть фонарь?

— Есть, сейчас принесу. — Бэнкс ушел и вскоре вернулся с фонарем. — Что, заходим?

— Да, конечно. Если выдержите запах, заходите первым, а мы с Джоном за вами.

— О'кей. — Посветив внутрь, Бэнкс зашел в склеп.

Войдя следом, Павел посторонился, пропуская Джона; втроем они заняли почти половину тесного помещения.

Бэнкс поднял руку, луч фонаря пополз по стене склепа, осветив стоящую у стены мраморную усыпальницу, затем, метнувшись на другую сторону, — точно такую же вторую. Опустился вниз и выхватил из темноты выглядывающую из-за усыпальницы ногу в джинсах и кроссовке.

— Черт… — Бэнкс шагнул вперед. — Пол, а ведь вы были правы.

Зайдя за усыпальницу, Павел увидел лежащий на боку полуразложившийся труп. Тление не тронуло лишь длинные черные волосы, отсвечивающие, когда на них падал луч, так, будто они были отполированы.

— Дьявол… — Бэнкс покачал головой. — Это же Майлс. Одна нога мертвеца была подтянута к животу, вторая вытянута. На побуревшей от крови белой тенниске можно было рассмотреть несколько еле заметных дырочек. На каменном полу под телом засохло небольшое бурое пятно.

— Что-то мало крови, — заметил Джон.

— Он потерял ее по дороге. — Павел поднял фотоаппарат. — Ребята, шагните в сторону, я сделаю пару снимков.

Джон и Фрэнк отодвинулись. Сделав несколько снимков с разных точек, Павел присел и крупно сфотографировал прикрепленную к ремню небольшую черную сумку. Потянув застежку-молнию, открыл сумку. Поднял руку:

— Фрэнк, посветите, пожалуйста.

Луч фонаря осветил то, что лежало в ней — несколько сложенных вместе пластиковых карточек и квадратный пластмассовый футляр.

— Что в футляре? — спросил Бэнкс.

— Сейчас посмотрим. — Сказав это, Павел протянул фотоаппарат Джону: — Щелкни по этапам, когда я буду доставать футляр.

Джон взял фотоаппарат, и Павел медленно, так, чтобы Джон успел несколько раз щелкнуть затвором, достал из сумки футляр. Приподнял крышку: под ней в круглой выемке лежал диск.

— Видеодиск… — сказал Бэнкс.

— Фрэнк, вы правы, это видеодиск, — согласился Павел. — Может, как раз тот самый.

— Тот самый?

— Да, из-за которого вся суета.

Закрыв футляр и спрятав его в карман, просмотрел оставшиеся в сумке пластиковые прямоугольники: кредитную карточку «Америкэн экспресс», банковскую «Чейз Манхэттен» и водительские права. Оставив их на месте, затянул застежку-молнию.

— Что дальше? — спросил Бэнкс.

— Выходим. Больше нам здесь делать нечего.

Они вышли из склепа. Достав платок, Павел протер им дверную ручку и с силой прикрыл дверь так, чтобы скобы и замок приняли прежнее положение. Кивнул:

— Садимся в машины. Чем скорее мы отсюда выберемся, тем лучше.

Они расселись по машинам, и Павел вслед за «фордом-эксплорером» Бэнкса вывел «ниссан» на ближайшую улицу. Когда они проезжали мимо кладбищенской сторожки, возле нее никого не было.

Проехав два квартала, машина Бэнкса мигнула огнями, давая понять, что тормозит.

Когда Павел прижал вслед за ней «ниссан» к тротуару, Фрэнк вышел из машины, подошел и пригнулся:

— Что теперь?

— Фрэнк, в Майами нам лучше не показываться, отвезите нас на своей машине в Орландо.

— Хорошо. За «ниссан» не волнуйтесь, я его потом сдам.

— Буду благодарен. И не сообщайте никому о находке в склепе. Вы ведь не горите желанием это сделать?

— Совсем не горю, — сказал Бэнкс. — Я не сумасшедший.

Уже в самолете, уносящем их из Орландо в Нью-Йорк, Джон спросил:

— Пол, как ты догадался, что Гутиеррес там?

— На все это мне нужно было время. Сначала я увидел запись, сделанную рукой Майлса, из которой следовало, что он рассчитывает получить от Кирьята за что-то миллион баксов. Потом узнал, что, когда Майлса положили в «Норт-Шор медикал сентер», люди Косого обложили его, и он, испугавшись этого, сбежал. Похоже, после этого он понял, что, связавшись с Косым, приговорил себя к смерти. Поэтому он и сказал сестре: «Если я не вернусь, ищите меня на кладбище». Ну а потом я услышал переговоры Косого и его людей в бунгало, после которых все стало ясно.

— Но как ты понял, что он в склепе?

— Мне это поневоле подсказала Бренда. А также Фрэнк, когда сказал, что машину Майлса нашли в Коралл-Гейт-парке и что рядом, на Вудлоунском кладбище, у семьи Гутиеррес есть фамильный склеп.