Смерть от воды - [7]

И он все знает. И ничего. И знать ничего не хочет. Он боится того, что может случиться, начни она об этом говорить.

— Быть на моем месте не всегда легко, — говорит она, а он снова хочет встать, по голосу слышно, что она вот-вот заноет. — Ты многого не знаешь, Йо. — Она гладит его по затылку. — Обними меня, — говорит она.

Его тошнит от одной только мысли наклониться над ней. Но он слышит, как она плачет, совсем тихо. Он собирается встать, а ей, наверное, кажется, он повернулся к ней, и она притягивает его обратно вниз. Одна нога остается на полу, вторая — на кровати.

— Ты всегда был моим любимым мальчиком. Я забочусь о тебе.

«Врет», — думает он; запах сирени такой сильный, что его вот-вот вырвет. За этим запахом проступает другой — ее кожи, пота и лука, напоминающий запах кухонной тряпки, которую не выжимали несколько дней и он находит ее под тарелками в раковине. Нога болит, ее надо подтянуть на кровать, он лежит, прижимаясь к матери всем телом. Одной рукой она обнимает его. Другая вытянута вдоль его бедра. Он чувствует, что внизу что-то происходит, чего ей нельзя замечать, но он не может вывернуться, и она прижимает его еще сильнее:

— Ты хороший мальчик, Йо. Такой хороший… хороший.

* * *

Мать стонет в спальне. Но Арне храпит еще громче. Йо смотрел передачу про храп по телевизору. Там говорили, что храпящие живут меньше. У них быстрее изнашивается сердце, и они могут внезапно умереть.

— Есть хочу, — ноет Нини.

— Сейчас что-нибудь найдем.

— Мама найдет.

— Она спит.

— Нет, мама!

— Тогда ищи сама, — отрезает Йо, — в холодильнике есть йогурт.

На глазах у нее слезы.

— Не хочу йогурт.

Ему хочется приласкать ее, ноющую. Или распахнуть дверь в спальню, схватить мамашу за волосы и выдернуть из кровати: «Нини хочет есть, слышишь ты, сука гребаная? Ей всего три года, и она хочет есть!» А если Арне проснется и начнет быковать, он возьмет банку пива из холодильника и выплеснет ее в его заспанную недовольную рожу.

— Пойдем позавтракаем, — предлагает Трульс и натягивает шорты. — А потом возьмем Нини с собой на пляж.

Йо резко оборачивается, заносит руку, чтобы дать ему по уху. Трульс пятится. Йо оставляет его в покое. Младший брат вечно лезет с предложениями, как все должно быть. Это раздражает, но, вообще-то, он не имеет в виду ничего плохого.

— О’кей. — Злоба отступает. Хотя бы отчасти. — Помоги Нини сходить на горшок. Я пойду займу столик.

Времени половина девятого. Как всегда, в столовой полно народу. Он стоит у входа, шпионит. По счастью, все заняты собой. Только несколько стариков рядом с дверью таращатся на него. Жена с белой полоской на седых волосах что-то шепчет своему старику, и Йо уверен, что про него. О мамаше и Арне. Он разворачивается, собираясь выйти. Кто-то окликает его по имени. Даниэль поднимается из-за стола на террасе и машет ему. Йо не реагирует, и Даниэль подходит сам:

— Сядешь с нами?

На парне футболка с «Металликой», темно-красные шорты и с виду дорогие, крутые темные очки.

— У нас есть еще место.

Йо искоса смотрит на столик. Женщина в легком платье сидит спиной. Волосы темнее машинного масла. Рядом с ней крепкий мужчина, а с краю стола — мальчик одного возраста с Нини. Семья. Завтракает вместе. И одно место у них свободно на раскаленной террасе. Можно подойти к столу и постучать по нему огромной кувалдой.

— Скоро остальные подойдут, — выпаливает Йо. — Надо найти место для всех.

— Пойдешь потом играть в футбол на пляж?

Даниэль не сдается, стоит и ждет, пока Йо ответит. «Только бы не сейчас они пришли», — проносится в голове у Йо. Не при Даниэле, и его семье, и еще куче таращащихся рож. Он замечает свободный стол и идет туда. Стол еще не прибрали после предыдущих посетителей. Тарелки с остатками яиц, жиром бекона и виноградными косточками на салфетке. Кофейная гуща в чашках. Трульс появляется, таща за собой Нини. Йо приказывает ему прибрать стол. Идет за огромной тарелкой кукурузных хлопьев для Нини.

— Хочу с медом, — протестует она.

— Ешь, что дают, — рычит Йо, и в кои-то веки до нее доходит, что ныть бесполезно. — Смотри, четыре ложки сахара. Теперь будет вкусно.

Трульс громко смеется. Он уже успел наесться жареными сосисками и беконом с кучей кетчупа.

— Здесь круто! — ликует он.

Йо зажевывает бутерброд с вареньем. Идет к столу, где сидит семья Даниэля. Мать встает и направляется к выходу. Она стройная, и черное платье сидит в облипку. Похожа на какую-то кинозвезду, Йо не помнит имени. Отец тоже уже доел, но сидит и слушает какие-то рассуждения Даниэля. На затылке у него вьются волосы, и, кажется, он очень много тренируется с нагрузкой.

Заходит та, которую он ждал, в сопровождении толстой блондинки. Они вешают купальные полотенца у стола прямо перед открытой дверью недалеко от Даниэля. Проходят мимо него к буфету. Йо не смотрит на нее, зато она смотрит на него, в этом он уверен. Куртка посоветовал не демонстрировать сильного интереса. И потом неожиданно проявиться. Йо несказанно рад, что сидит в столовой один с Трульсом и Нини. Может, девчонка и не видела его с матерью и Арне. Может, она и знать о них не хочет.

И трех минут не прошло, как она возвращается с подносом. Она только что искупалась, потому что сзади у нее мокрый след от купальника. Это тот самый, с сердечками, Йо видит его сквозь тонкую желтую юбку, которая накануне висела и сушилась на балконе. Значит, ее зовут Ильва, Ильва Рихтер. Если можно доверять Куртке. А с чего бы ему не доверять? Он забавный и знаменитый. И почему-то интересуется делами Йо. Йо оглядывается посмотреть, нет ли поблизости Куртки. Но Куртка не из тех, кто рано завтракает, доходит до Йо. Скорее, он сидит всю ночь, курит и перечитывает поэму о тонувшем финикийце.