Смерть на выбор - [5]

— Ну давай так, поаналитичнее, поинтеллектуальнее. — У себя в редакции Максим стяжал лавры интеллектуала уже давно. — В послезавтрашний номер. Триста строк. И посмотри, что там у Любочки с хроникой, помоги практикантке.

— Девушки с такими ножками, безусловно, нуждаются в опеке. — И Максим пошел искать Любочку, разумеется, не в отведенную хроникерам комнату, а в кофейню. Бестолковая Любочка набиралась журналистского опыта именно там. Всегда.

Но болтовня в кофейне и обработка хроники вместе с обладательницей незаурядных ног и незаурядных родителей, устроивших так и не сумевшую закончить университет дочь в отдел новостей солидной газеты, не сбили Максима с намеченного пути. Шутки с девочками — это очень хорошо, а слава лучше. Он отправился в редакционную библиотеку, где были собраны все когда-либо выходившие в Советском Союзе энциклопедии.

В Исторической энциклопедии обнаружил искомое: «Бекташи — один из суфийских орденов в исламе, создатели мистического учения о боге, пантеисты, орден бекташи разогнан по приказу султана Махмуда II».

Почему сокровища бекташи эти идиоты из библиотеки собирались искать в Средней Азии, Максим не понял.

Но еще поймет — он догадливый. Смотреть в том же разделе, кто такие Борджиа, Максим не стал. Пошел в лабораторию.

Напечатать фотографии удалось в тот же день. Получились они просто замечательно: высокий лоб и задумчивый взгляд Глеба, небрежно одетого, как и полагается ученому, заставляли вспомнить о вечном.

Хорошо получился стол с письмами, обнаруженными молодым ученым. Но главное — четким был снимок карты. Максим снимал ее так, чтобы Глеб ничего не заметил, и поэтому не был уверен, что получится разборчиво. Но японская аппаратура, как всегда, на высоте: все было видно просто замечательно, и даже карандашную надпись можно разобрать.

* * *

Едва переступив порог собственного дома, Максим позвонил лохматому ученому, предлог для разговора был замечательный — фотографии. К телефону долго никто не подходил. Наконец ответили:

— Совсем обалдел народ — полпервого ночи и звоните.

— Это корреспондент газеты «Новый день» Максим Самохин, мне нужно срочно поговорить с Глебом Ершовым. — Максиму уже давно не грубили по телефону, но он не растерялся. — Срочно.

Голос в трубке булькнул еще раз, но уже неразборчиво. А через три минуты подошел Глеб.

— Я забыл тебя предупредить, что живу в коммуналке и поздно звонить не стоит, — мягко упрекнул Глеб.

— Да какое поздно, старик, — Максим упреки не любил, — детское время, я только с работы вернулся.

— У большинства наших с тобой соотечественников несколько иной рабочий график, не стоит об этом забывать.

— Слушай, снимки получились первый класс, я и тебе сделал в подарок, когда завтра увидимся?

Пока Глеб размышлял, Максим все решил и без него:

— Я предлагаю в «Севере», часа в три, у меня как раз будет перерыв. Значит, в три. Договорились!

— Ну хорошо, в три.

— Не опаздывай! — строго предупредил ученого Максим. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. — Даже по телефону противостоять невероятной энергии, излучаемой журналистом, Глеб не мог.

* * *

Опоздал, разумеется, Максим. На двадцать минут.

— Извини, задержался в Законодательном собрании, они там такие говоруны, страшное дело, обычно я никогда и никуда не опаздываю.

— Понятно.

— Вот снимки. Посмотри какая прелесть, впрочем, давай сначала сядем.

Кофе здесь, по крайней мере для Максима, варили замечательный и даже разрешали курить.

— Вот эти — для тебя. — Максим бросил на стол глянцевые картинки.

— Спасибо.

Рассуждать о фотографиях Глеб не стал или не захотел. Минут пять они молчали. Максим — потому, что не знал, как заговорить о том, что его интересовало, Глеб — потому, что не понимал странной навязчивости журналиста.

— Сколько может стоить ваша экспедиция?

— Какая экспедиция?

— Ну та, куда так рвется твоя Нинон, на которую у Матвея Сергеевича нет денег.

— Не знаю, да и тебе не все равно?

— Значит, нет, раз спрашиваю?

— Интересно почему?

— Ну, не из-за прекрасных же глаз твоей красавицы.

— Неужели из-за сокровищ?

— Конечно, я всю жизнь мечтал найти что-нибудь этакое.

— Этакого там нет, я тебе уже, кажется, говорил, так что зря рыщешь. Да и не поедет Нина с тобой никуда.

— Судя по страсти, с какой она отчитывала Матвея, поедет, если я позову. Ей же туда очень хочется.

— Ее, в отличие от тебя, интересуют рукописи, а не золото.

— Ага, — охотно согласился Максим, — а на столе у нее полная подборка информаций о золоте. Не так?

— Я же тебе говорил, это для статьи в сборник.

— А я верю, верю. В принципе я могу обойтись и без вас всех. Вот. — Максим жестом, подсмотренным в итальянских политических детективах, выбросил на стол фотокопию карты.

— Ну и обходись. Ищи то, чего нет. А как ты собираешься туда попасть?

— В командировку, в командировку, найду, знаешь ли, спонсора — и вперед.

— Ну что ж, в добрый путь. Дерзайте, юноша! — Глеб встал.

— Только я не хочу, чтобы вы меня считали вором, поэтому и приглашаю вас.

— Меня?

— Ну, и тебя тоже. В основном, конечно, твою ядовитую подружку, а тебя в качестве противоядия. Тебе, по-моему, нравится быть ее противоядием.

— Кретин!

— Я всегда знал, что ты невероятный интеллигент, а сейчас просто на секундочку забыл, что обзываться — нехорошо! — Максим любил победы убедительные.