Смерть на ипподроме - [6]

За пятьдесят песо метрдотель показал мне уборную танцовщицы, разрешив постучать в дверь. При виде меня ее глаза расширились от испуга. И это естественно — со вздувшейся челюстью и порезом на скуле я не был, строго говоря, красавцем-принцем из волшебной сказки.

Я сказал:

— Разрешите побеседовать с вами, мисс? Я займу не больше минуты.

Нахмурившись, она смотрела на мое изувеченное лицо:

— Извините, мне надо одеться.

Только теперь, глянув на нее внимательно, я увидел, что она почти нагая. На ней был шелковый пеньюар, настолько прозрачный, что были видны соски ее тяжелых грудей. Она попробовала захлопнуть дверь, и тогда я рискнул:

— Это по поводу Джимми Рата.

Результат превзошел ожидания.

— Джимми! — голосом, исполненным злобы, сказала она. Широко распахнув дверь, она окинула меня внимательным взглядом: — Его работа? — Когда я кивнул, она продолжила: — Входите. — Затем, закрыв дверь, заперла ее на ключ и обернулась ко мне: — Садитесь. Вы, кажется, не относитесь к друзьям Джимми?

— Я ненавижу его, — последовал мой ответ. — Я хотел сообщить ему, что о нем думаю, но вышла заминка с адресом.

Она улыбнулась:

— Надеюсь, вы найдете его. Надеюсь вы прикончите его, как собаку.

Чатита была высокой девушкой, чуть не на полголовы выше недомерка Рата. Как и у многих красивых мексиканских женщин, у нее были чувственное лицо и нежная кожа. Большие темные глаза гармонировали с копной черных волос. Такой же приятной для глаз была и склонная к полноте фигура.

— Где я мог бы его найти? — спросил я.

— Как вы узнали, что я была с ним знакома?

— Я слышал, вы были дружны. А сейчас как будто разошлись во взглядах?

Она подошла ко мне, встав перед стулом, на котором я сидел.

— Я танцовщица, сказала она, — исполнительница экзотических номеров. — Думаю, она имела в виду стриптиз. — Мое тело дает мне работу, средства к существованию.

Мне было непонятно, к чему она клонит, тем не менее, я кивнул.

— У меня, — продолжала она, — красивое тело. Я горжусь им.

Разговаривая со мной, она придерживала рукой тонкий халатик. Теперь она убрала руку, и он медленно сполз с ее плеч.

На ней были короткие трусики и больше ничего. Ее тело было действительно великолепным — в меру пышным, с ласкающими взгляд выпуклостями в нужных местах. Ее груди не опускались вниз под собственной тяжестью, а гордо смотрели вперед. Мне было непонятно, для чего она внезапно сняла халат, однако вскоре все прояснилось.

Живот Чатиты был испещрен шрамами, словно кто-то играл на нем в ножички.

— Взгляните, — сказала она. — Это сделал Джимми. Отомстите ему! — Она прикусила губу. — Он изуродовал мое тело.

Изуродовал! — Подняв халат, она вновь набросила его на плечи.

Потом она села на стул перед зеркалом, и несколько минут мы разговаривали. Когда она была женщиной Рата, он жил в доме Артура Хэммонда, хотя она не имела понятия, где находится дом босса. Кроме этого факта она ничего нового мне не сообщила, но довольно подробно рассказала, что представляет собой Рат.

— Он воплощение зла, — сказала она, — хуже бешеной собаки. Он делал мне дорогие подарки, но я не могла с ним больше оставаться. Мы были вместе всего месяц Шрамы, которые вы видели, оставлены его ножом. Он с ним никогда не расстается. — На несколько секунд она умолкла в нерешительности, потом продолжала: — Даже в постели. Он приставлял его сюда, — она показала на свое горло, — в те моменты… — Чатита не докончила фразы, но я знал, что она имела в виду. — Он хотел, чтобы я причиняла ему боль. Он наслаждался, когда видел, что кто-то страдает. Он испытывал удовольствие даже от собственной боли. Дважды давал мне нож, просил, чтобы я сделала ему неглубокий порез. Осторожно, говорил он, осторожно. Но я была не в силах резать живого человека, и он приходил в ярость, угрожал мне. Как-то ночью он изуродовал меня. — Она коснулась своего живота.

С минуту Чатита молчала. Я обещал ей переломать Рату кости, если мне посчастливится его найти.

— Напомните ему обо мне, хорошо? Тогда мне станет легче.

— Я напомню ему, Чатита. Обязательно напомню.

Забыв о своих увечьях, я начал подниматься, как здоровый человек, и сразу же рухнул обратно на стул. Следующая моя попытка была более успешной. Подойдя ко мне, Чатита взяла меня за руку. Впервые ее лицо стало по-женски мягким и заботливым.

— Не представляла, что вас так избили. Наверное, вы ненавидите его сильнее, чем я.

— Наверняка детка. — Ее халат снова приоткрылся, обнажив грудь. Я положил ей руку на плечо и, тихонько погладив его, сказал: — Шрамы только кажутся ужасными, Чатита. Мужчина не обратит на них внимания. Поверь мне. Ты по-прежнему красивая и желанная женщина.

Я продолжал поглаживать ей плечо, и ее дыхание сделалось учащенным. Проведя языком по пересохшей нижней губе, она сказала:

— Спасибо за любезные слова, Шелл, но это неправда.

Сомневаюсь, что при других обстоятельствах я покинул бы ее не раньше утра. Сейчас же мне надо было спешить.

Я ухмыльнулся и сказал:

— Правда, дорогая, стопроцентная правда. И скоро я постараюсь это доказать.

Минут тридцать, не меньше, я вышагивал по номеру разрабатывая руки, осторожно сгибая и разгибая их пока не почувствовал себя лучше. Потом позавтракал и продолжил охоту. Я знал, конечно, что, если потерплю неудачу в других местах, всегда смогу отыскать подонков на ипподроме. Проблема заключалась в том, что следующие скачки должны были состояться только через неделю. Я еще раз проверил телефонные книги — фамилии Хэммонда не значилось ни в одной.