— Мы узнаем от друзей, которая из лошадей в форме. Ну, а жокей… Парочку мы просто купили. Еще одного припугнули, что сообщим жене о девке, с которой он погуливает. С Рамиресом мы ошиблись, Скотт, тут нам просто не повезло. — Самообладание постепенно возвращалось к Хэммонду. — Послушай, Скотт, будь благоразумным. Если ты сдашь меня копам, то меня сразу выпустят. Ты знаешь Вальдеса? Он прикрывает меня, его слово — закон. А у тебя нет доказательств. Ты просто не можешь выиграть, Скотт. А я дам тебе сто тысяч зелененьких.
— Мало. — Я не видел его заведенной за спину руки. Я знал, что он уже держит револьвер и лишь выжидает удобного момента, чтобы рискнуть. Я знал также, что Хэммонд говорил правду. Мои обвинения против него повисли бы в воздухе, в суде их легко мог опровергнуть мало-мальски опытный адвокат. Вальдес помог бы ему выбраться из самой критической ситуации.
— Я дам тебе все, что ты пожелаешь.
— Все равно этого будет недостаточно.
Он прикусил губу.
— Ты кретин, Скотт. У каждого есть своя цена. У тебя она тоже есть. Я уверен. — Его голос становился все громче и пронзительней. — Ты идиот, идиот. Я заплачу тебе. Я…
С его стороны было непростительной глупостью поступить так, как он поступил в следующий момент. Неожиданным резким движением он бросился на пол.
От напряжения его лицо сделалось мертвенно бледным в вытянутой руке он держал револьвер. Он начал стрелять еще до того, как направил его на меня. Пуля пролетела в ярде от моей головы. Он, наверно, стрелял бы еще, но я мягко нажал на спусковой крючок, прогремел выстрел и язык пламени метнулся навстречу Хэммонду. Он дернулся, когда в него попала первая пуля. Потом я выстрелил еще несколько раз, и на его светлой сорочке зажглись алые кружки.
Он опрокинулся навзничь. Его слабеющие пальцы судорожно цеплялись за револьвер. Не желая рисковать я выстрелил ему в голову.
Да, Хэммонд проявил легкомыслие, затеяв со мной перестрелку. Он вынудил меня нажать на спусковой крючок. Я выполнил долг гражданина, защищая себя. Черт возьми, ведь я был на волосок от смерти.
Хэммонд не двигался. Я был уверен, что он никогда больше не будет двигаться. Но он оказался прав — у меня, как и у всех, была своя цена. И он только, что ее заплатил.
Оставались еще кое-какие мелочи, к примеру, Келли и его дружок. Но они могли подождать. Я оставил Хэммонда на полу, а сам вернулся наверх. Нужно было убираться, пока не вернулся очередной бандит. Я не стремился к новой встрече с преступниками на их территории.
Элен по-прежнему сидела на кровати. Руки она крепко прижимала к глазам. Когда я захлопнул за собой дверь, она медленно отняла их и глянула в мою сторону. Она смотрела на меня минуту, не меньше, и я видел, как страх постепенно покидал ее лицо. Я не узнал ее голоса — так он изменился за последние полчаса.
— Я чувствую себя совершенно разбитой, Шелл. Боюсь, что сойду с ума. Когда прогремели выстрелы, я почему-то была уверена, что он убил тебя. А мне так хотелось, чтобы ты вернулся. — Прикусив губу, она слегка шевельнулась на кровати. Ее тело оставалось абсолютно нагим.
— Набрось на себя что-нибудь. Надо смываться отсюда к чертовой матери.
Морфий продолжал оказывать свое действие, я, как и раньше, чувствовал себя властелином вселенной, кровь стучала у меня в висках, в голове не прекращался шум. Она побежала к шкафу и, достав мужской плащ, прикрылась им. Потом бросила взгляд на окровавленное тело Рата.
— Бежим, — сказала она, отворачиваясь. — Бежим куда угодно, только скорее, скорее.
Много позднее Элен все еще оставалась в чужом плаще. Она сидела на диване, поджав под себя ноги. Я пристроился рядом. Морфий медленно улетучивался из моего организма, но разве требовался мне сейчас допинг? Наклонившись, я притянул ее к себе. Она провела рукой по бинтам на моей груди. Ее лицо находилось в дюйме от моего.
— Тебе больно Шелл, но я буду нежной, заботливой. Ты убедишься сам…
Я поцеловал уголки ее рта, затем щеку, губы и наконец коснулся ее розового ушка.
Я прошептал:
— Не беспокойся обо мне, Элен. Будь такой, какой тебе хочется быть.
