Смерть майора Черила. Роковой триместр - [90]

Сильвия с резким стуком поставила чашку на блюдце. Вся красная, она в ярости смотрела на мужа, глаза ее блестели.

— Проклятый Корстон! — сказала она. — Ты думаешь только о Корстоне! А должен бы думать об этой девочке, о том, что теперь с нею будет. И потом те двое — Пирсон и Грей. Разве ты поступил так, как лучше для них? Даже бедный маленький Эвелон — мать теперь вцепится в него еще крепче. Теперь уж она ни за что не отправит его в пансион, а ведь все, что ему нужно, это жить в школе, подальше от ее влияния. Ты… ты…

Сильвия остановилась, в ее голосе звенели слезы. Она понимала, конечно, что срыв этот есть своего рода продолжение их ночной ссоры с Хью, но по сути это ничего не меняло. Однако она постаралась взять себя в руки.

— Прости, я знаю, это не мое дело. Ко-ри-стон — «Корстон», как вы его называете, — это твой мир. Но я не уверена, что и мой тоже.

Присутствие Кворри было забыто, Хью ответил ей с горячностью, он обвинял:

— Ты никогда не старалась сделать его своим… — начал он.

— Ты никогда не предоставлял мне такой возможности… Только сегодня я узнала о том… узнала о здешней традиции: директор дает попечителям парадный обед в День учредителя. И кому же пришлось просветить меня? Фрэнсис Белл, вот кому!

— Обед… да, тут ты права. — Ройстоун нахмурился. — Я должен был сам предупредить тебя. Прости, Сильвия. Я забыл. Столько всего навалилось за эти дни.

— Во всяком случае, пусть этот обед вас не тревожит, — сердечно сказал Кворри. — Просто оставьте все это в умелых руках Хелен и Фрэнсис. Они организуют прекрасный банкет. Как всегда.

Сильвия смотрела на него без улыбки. Она не была уверена, говорит он искренне или с недобрым умыслом.

— Именно так я и решила поступить, — сказала она.

— Конечно, мы вам поможем! — Хелен поторопилась загладить очевидную бестактность мужа. — Вы только скажите, когда хотели бы обсудить все, составить меню и так далее. Эта традиция становится уже немного искусственной… Я уверена, у вас найдется масса новых идей.

— Благодарю вас. — Сильвия встала; не глядя на Хелен и Джона, сказала: — Пожалуйста, извините меня, но я пойду спать. Уже поздно, и у меня побаливает голова.

Она пошла к двери, провожаемая легким смущением гостей, словами сочувствия и пожеланиями спокойной ночи. Но, едва дверь за ней закрылась, она услышала голос Джона Кворри:

— Надеюсь, твоя Сильвия не надумает пригласить танцовщиц к обеду… а под конец еще предложит партию в покер.

И ей показалось, что она слышит смех своего мужа.

Вскоре после этого Кворри удалились, и Хью Ройстоун пошел в кабинет. Он чувствовал себя усталым, подавленным, но и взбудораженным в то же время. Он знал: идти спать бессмысленно, он все равно не уснет, а Сильвия, разумеется, не в том настроении, чтоб позволить ему заниматься любовью. Он решил набросать письмо Хилменам.

Письмо более мягкий способ передать дурную весть, чем телефонный звонок, и это даст Джейн немного больше времени, чтобы приготовиться к встрече. В чем бы ни обвиняла его Сильвия, он действительно беспокоился о Джейн. Она была умная девочка, хорошенькая, обаятельная и, до последнего времени, прекрасная помощница в делах школы. Ему становилось тошно при мысли, как поведут себя взбешенные родители, как они могут с ней поступить.

Написать такое письмо было не просто. Он не мог выложить им все напрямик. Надо было подойти к предмету осторожно, но, если написать, что Джейн еще в начале триместра причинила немало беспокойства, Хилмены пожелают узнать, почему не были поставлены об этом в известность раньше. Хью порвал набросок и принялся писать заново.

Про случай в ванной он мог позволить себе не упоминать, но сказать о джине необходимо, пусть не про разбитую на лестнице бутылку, но про сцену во время экзамена — непременно. Именно тогда все открылось, и умолчать об этом не было возможности. Во всяком случае, с Хилменами, пожалуй, лучше уж быть откровенным, они без сомнения захотят узнать, каким образом их дочь достала в колледже джин. Немного поразмыслив, Ройстоун написал: «Мисс Дарби, ее преподавательница английского, послала Джейн к себе за какою-то книгой, Джейн увидела бутылку джина и поддалась искушению взять ее, надеясь, что…»

Ройстоун опять остановился, вздохнул, скатал лист в шарик и бросил в корзину для бумаг. Нет, и это не годится. Выглядит как обвинение Пауле, будто она держит на виду бутылки спиртного, — а уж это было бы просто непорядочно. Почти все учителя колледжа имеют у себя в квартирах напитки, и ничего противозаконного в этом нет. До сих пор никаких неприятностей из-за этого не возникало.

Вдруг ему пришла в голову идея. Что, если бы связаться с родственницей Джейн, которая посоветовала отдать девочку в Корстон и сама приезжала знакомиться с колледжем… Ее можно было бы настроить, чтобы она выступила как добрый посредник. Она помнилась Ройстоуну приятной, сердечной женщиной, которая могла бы помочь девочке… Вот только он не записал ее фамилии. Во всяком случае, не Хилмен.

С нею, конечно, должна была вестись какая-то переписка — и Ройстоун некоторое время просматривал папки на столе Фрэнсис, однако запутался и решил отложить поиски. Утром Фрэнсис сама отыщет то, что ему нужно, и он непременно свяжется с родственницей Джейн. Благодаря этой родственнице может разрешиться множество проблем.