Смерть любит танцы - [186]
Мгновение она смотрела на меня, а потом спокойно присела в лёгком полупоклоне:
— Пожалуй, миледи, я предпочту ваше общество.
Я улыбнулась и склонила голову в ответ:
— Почту за честь путешествовать с вами, ваша милость!
Она хмыкнула и заметила:
— Начинаю понимать, за что он тебя боготворит, девочка.
Я вздохнула, прижала пальцы к вискам и бросила:
— Ну, хватит цирка, ребята! Завтра тяжелый день, так что разбредаемся по покоям — и баиньки! Рас, Латта, советую подумать о том, как мы выберемся из города. Асса, в ванную! Все брысь.
Латта выскочила из комнаты, поджав губы. Эльфийка выскользнула лёгкой тенью, кивнув на прощание. Асса, недовольно бурча о том, что ещё детское время, поплелась в ванную.
Рас остался.
У меня снова разболелась нога, а голову терзала дикая мигрень. Мне хотелось, чтоб меня оставили хоть на мгновение, чтоб лечь на пол, поплакать, повыть — чтоб стало легче, бес раздери! Сами понимаете, я не отличалась в тот момент терпением, потому просто послала Раса… хм… в общем, далеко.
Полубес рассмеялся, подошёл ко мне и заметил:
— Ты — идиотка, и это всё представление было очень глупым.
Я прошипела:
— Не твоё дело, раб!
Он улыбнулся и вдруг обхватил пальцами моё лицо. Я дёрнулась, но это не помогло. А потом — боль вдруг начала утихать, а он тихо заговорил:
— Глупышка… Знаешь, кто ты? Одинокий испуганный ребёнок. Я вижу это в тебе, и не могу даже адекватно судить твои глупости. Ты просто не понимаешь, малышка — в этом дерьмовом мире добро не окупается! И никого ещё благородство не кормило и не спасало, а жертвенность только в легендах дарит богатство и уважение. Но знай, малышка, в тебе многовато яркости. Это не слишком хорошо, потому что мир грязный, и он жестоко поступает с такими, как ты. Вот потому ты сейчас и хочешь плакать, ясно? Не пытайся быть благородной. Для этого ты выбрала не тот мир.
Он вышел. Боль утихла, но сумятица в душе осталась. Злой блеск его глаз, жестко сжатые губы… Что это было?!
Глава 8
Пример женской логики — жена, уезжая на дачу, оставляет на столе записку «Коля, ключи у соседки». Выходит, запирает дверь, отдает ключи соседке и уезжает…
— Асс, баиньки пора.
— Ну! Тан, ещё очень-очень рано!
— Маленькая, судя по всему, завтра тяжёлый день…
— Вот именно! Мам, ты ложись, а я всё подготовлю. Мы без позволения твоего Хозяина отправляемся в путешествие. Отец учил меня, что, коль уж выпала такая ситуация, необходимо по возможности подготовиться к трудностям. Нужно взять в дорогу, в первую очередь, деньги и сменное бельё. А ещё стоит изменить внешность твоей соперницы, так что ты пока спи, ты устала, а я решу твои проблемы…
Я замерла, не в силах сказать и слова. Она, воспользовавшись моим замешательством, вскочила на кровать, чтоб быть со мной одного роста, и принялась сноровисто расплетать мне волосы, приговаривая:
— Спать, спать… Ты такая бледная!
Я устало опустилась на кровать и обняла девочку. Она замерла в моих руках и тихо уточнила:
— Что?!..
— Ты меня как назвала?
Невинные глаза:
— Как? Ой, прости, я не хотела…
— Всё ты хотела! И всё понимаешь, хитруля!
Она крепко прижалась ко мне:
— Ага, я такая! И теперь ты от меня не отделаешься, поняла? Одиночество — это паршиво!.. Тан.
— Что?
— Спасибо, что купила меня.
Я усмехнулась:
— Всегда пожалуйста! Покупать всякие приятные мелочи — хобби любой девушки! А теперь, малявка — спать!!! А то к кровати привяжу!
— А, папа любил эту игру!
— Всё, спать! Вот юла!
— Эй, у тебя бриллианты в волосах! Куда спать?
— А, бес с ними! Потеряются — не мои проблемы, а Эррара! Мне эти побрякушки… Спать, девочка моя!
Она вздохнула и свернулась рядом. Уже засыпая, она пробормотала:
— Да уж, побрякушки… Знаешь, сколько Расу за них отвалят?
Вот оно как, значит? Вот сволочь бесоподобная! Я усмехнулась:
— Узнаю. Обязательно…
Мне снился сон. Умом я понимала, что это всё — видения, но липкий страх невольно заползал в душу.
Сначала был туман — холодный, непроглядный — и извилистая тропинка под ногами. Идти по ней — одно наказание, но вся моя сущность вопит: не оглядывайся и не оступайся! И я подчиняюсь… А что мне остаётся? Изредка мне кажется, что я вижу очертания деревьев, какие-то тени… но всё быстро прячет пелена тумана.
А потом я слышу детский голос:
— Мама, мамочка!
— Не называй меня так, — бросает холодный женский голос в ответ. Я вздрагиваю, останавливаюсь и щурю глаза. Нужно рассмотреть эту тварь! Для меня это почему-то очень важно….
Она выскользнула из тумана. Её лицо по-прежнему в тени, но я чувствую, что она смотрит на меня:
— Ты задержалась.
Я пожимаю плечами в ответ:
— Я не знаю, кто ты.
— Мама.
— Моя?
— Нет.
— Чья?
— Проклятого.
— Я тебя не понимаю. Подойди, я хочу тебя увидеть. Или ты боишься?
— Я не боюсь. Я не могу подойти. Ты должна прийти ко мне в гости. Сама.
Я вздохнула. Как она меня достала!
— Прости, неприкаянная. Я не спешу умирать! И не мешай мне спать! Или говори, зачем пришла, или проваливай!
Дух покачала головой:
— Зря хамишь. Зря. Проклятие может снять только тот Правящий, который его наложил. Ты ведь хочешь спасти его, девочка? Значит, придёшь. Рано или поздно. Просто потому, что не можешь иначе…
Туман сгустился. Я проснулась и вскочила на кровати, стиснув пальцами губы, чтоб удержать крик.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.