Смерть Кощея Бессмертного - [9]
Бус стоял в центре, выдвинувшись чуть вперед, в окружении кровников и бывалых ратников. Он напряжено вглядывался в противоположный край поля, где строились готы и росомоны. Пешему сражаться против конного — ох, как непросто и похоже, что готы готовились к легкой победе. Их бодрые крики разносились над полем, многотысячная конная лавина заняла весь край ратного поля.
Боевой жеребец Винитара горел, нетерпеливо взрыхливал передними копытами землю, чувствовал, что сейчас, хозяин сожмет железными коленями его бока и пошлет вперед. Жеребец яростно грыз поводья, косил умным глазом на задумчивого хозяина.
Начищенный до солнечного блеска преторианский шлем испускал вокруг себя золотой нимб, ветер баловался алым плюмажем. Солнечные зайчики играли на нагрудных пластинах, отражались на выпуклом римском орле, на широком лезвии палаша.
Звякало железо, тихо шелестели мечи в ножнах — воины в последний раз осматривали и проверяли свою амуницию. Щелкали ногтями по лезвиям меча, проверяя остроту — трогать и гладить лезвие нельзя, можно испортить, если оно не червленое или не буланое. Подправляли конскую сбрую. Негромко переговаривались, отпускали злые шутки насчет голых варваров. Наконец-то они встретятся с дикарями росами в открытом бою. Правда и здесь росы схитрили, выставили их против солнца, но что такое готская конница? Это лавина, несущая смерть из-под копыт. Это длинные фрамеи, украшенные черными бунчуками, пронизывающие насквозь несколько врагов. Это разящая стальная молния, опускающаяся на голову неприятеля. Победа обещает быть легкой, войско варваров значительно меньше и плохо вооружено. Чтобы только лесовики не бежали, скрываясь в леса да болота, попробуй потом их отследить.
Винитар хмурился, задумчиво покусывал нижнюю губу. Он никогда не недооценивал противника, знал — росы вышли на смертный бой, сечь будет жесткой до полного истребления. Хорошо — нам пленные не нужны. Его немного смущала самоуверенность росов, отважившихся противостоять его сильному и обученному войску.
— Безумцы или берсерки? — пробормотал Винитар. — Скоро дорога повернет к дому, в кощееву ставку, — визигот усмехнулся, вспомнив смешное слово росов.
— Я принесу Кощею новую славную победу и через года будут говорить о том, что россов победил не Доблестный Винитар, а Кощей-Германарих, Великий вождь готов. Надо будет спроситься в морской поход, посмотреть на цивилизацию, пощипать богатые греческие полисы. На этой войне кроме шрамов, другого богатства не добудешь.
— О чем ты шепчешь? — спросил Тарм.
— Молюсь Водану, — Винитар улыбнулся, скривившись, прикрыл рукой глаза. — Нам мешает солнце, если бы не наше численное преимущество, я бы не стал принимать бой.
— Не думаю, что он будет таким простым. Мне кажется, что у них на уме какая-то хитрость.
— Единственное, что они могут сделать, это отступить и скрыться в лесу, но пока они добегут. Расслабься, Тарм.
Росомон пожал плечами, прислушался к счету кукушки и улыбнулся — птица кукование не прервала, значит жить он будет долго…
Якун подступил к Бусу:
— Что-то готы медлят. Никак боятся?
— Аль на ристалище вызывают? — Бус улыбнулся. Стукнул в грудь — лязгнула золотая пектораль вождя. — Подожди. — Он прислушался, стараясь услышать голос кукушки, но птице видно надоело считать людям года. Бус нахмурился, встряхнул головой, стараясь отогнать тяжелые мысли. «Я не боюсь смерти, в бою она почетна, главное, что нам предсказана победа». Он хлопнул Якуна-побратима по плечу и развернулся к ратоборцам.
— Воины мои, други, а не испытать ли нам силушку готскую?! Посмотрим, на чьей стороне удача. Пусть выставят против нас своего воя!
Якун согласно улыбнулся.
— Верно, Бус, испытать их надо.
— Я пойду, испытаю! — выкрикнул молодой, горячий Лучезар, брат Якуна.
— Пойду я. — Бус перестал улыбаться. — Я вождь, мне и испытывать силу врага. — Архонт поднял руки с мечом и щитом. Мышцы заиграли на могучем теле вождя росов. Воины приветственно закричали и одобрительно застучали мечами в щиты.
Ярило наконец одолел холм со священной рощей, выкатился на небо: заспанный, красный, злой. Алые лучи упали на Буса, окрасили в пурпур, на миг превращая в живое подобие Перуна. Впереди стоящие ратоборцы испуганно отшатнулись.
— Чур, — выдохнул молодой Лучезар.
— Счастливый знак, — прошептал Якун.
— Иди вождь, испытай крепки ли готы, как о них сказывают, — поддержал высокий, кряжистый, похожий на медведя старейшина Любомудр.
— Мы с тобой! — выкрикнул кровный брат Терес. — Если что, я отвечу за тебя.
Бус шутливо ударил побратима в обнаженную грудь.
— Терес, если что не будет.
Кровники рассмеялись, крепко обнялись.
— Перун с тобой, — прошептал Терес.
Бус стукнул мечом в щит: вместо звона из щита, обшитого волчьей шкурой, вытекло облако пыли. Архонт распахнул руки и пошел вперед, словно намеревался обнять весь строй готов.
— Гой-гей! Готы, дети Кощеевы! Кобылье дерьмо! Кто выйдет со мной силой помериться?! Готы!
Винитар нахмурился:
— Чего он хочет?
— Трофей получить. На бой вызывает, — ответил Тарм.
— Кто он?
— Я думаю, что это и есть их вождь — Бус.
— Буос, — протянул Винитар. — Я выйду.
«Джон Смит — современный супергладиатор, впервые участвовавший в таком шоу, ухитрялся уворачиваться от автомобильной модели УКУ более пяти минут. Публика возбужденно ревела, но начинала уставать, она уже раздраженно требовала результат, ей хотелось не хлеба, а крови!».
Тяжелое время, после гражданской войны, отряды продразверстки, создание нового уклада… Что может произойти с одним из таких отрядов, если он вдруг попадет во времена Ярослава Мудрого? Не попробует ли он осуществить новую революцию? Что с ним произойдет и как его встретят наши далекие предки?
«Вчера вечером звезды встали в особенный ряд и мы смогли вас вызвать. Ты — рожденный здесь не рожденным. Этот мир мог быть и твоим. Ты здесь по праву, по праву защитника. Такое случается очень редко, раз в тысячелетие. По просьбе принцессы я вызвал тебя как ее защитника».
Дай Бог, чтоб это было неправдой… «— Время деньги, а твое время пошло. Беги, бомж, беги, — Артур кивнул в сторону ворот. Бродяга развернулся и неуклюже побежал, раскачиваясь из стороны в сторону. — Дохляк, такой далеко не убежит, — бросил вслед Жан. Сняв с плеча автомат, поймал на мушку левую лопатку беглеца и представил, как плавно нажимает курок и рой смертельно жалящих пчел подхватывают мужичка и швыряют наземь».
«Заканчивается первый месяц, как я научился ненавидеть. С момента потери корабля прошло восемь. Пройдет год или чуть больше, нас начнут искать. За нами прилетят, обязательно прилетят. В конце концов, мы неплохо устроились в пещере, установили спасательный бокс-палатку, запустили сигнальный маяк… Неважно, кто окажется освободителем из плена этой треклятой планеты, важно — когда».
— Вы пробовали убить дракона? — Нет. — А как вы думаете, так ли важно их убивать? — Не знаю, я не уверен. — И кто или что есть дракон? — Я не знаю, я ничего не знаю…
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.