Смерть как искусство. Том 2. Правосудие - [48]

– Не в курсе московских дел, – негромко повторила вслед за Антоном Настя. – А шиловских? Может быть, она в курсе тех дел, которые у Лесогорова были в Шиловске?

– Об этом ее не спрашивали. У нас ведь основная версия – московская.

– У нас с вами, Антон, основная версия теперь шиловская, – строго произнесла Настя. – И будет оставаться основной, пока мы с ней не разберемся до конца и не поймем, что в очередной раз тянем пустышку. Вот такое мое вам оптимистическое решение.

Он рассмеялся, и Настя рассмеялась вслед за ним.

Им пришлось изрядно поплутать, пока удалось найти улицу, на которой жил Артем Лесогоров. Вернее, улицу-то они нашли без труда, а вот дома с таким сложным номером, включающим «дробь», «корпус» и «строение», на ней не обнаружилось. Как часто бывает, дом оказался совсем в другом месте, но числился почему-то именно по этой улице.

Дверь им открыла симпатичная молоденькая девушка в свободной майке, явно размера на три больше, чем нужно, и в джинсовых шортиках. Вся квартира была в беспорядке, на полу стояли коробки, на столе в центре комнаты громоздилась куча одежды.

– Пытаюсь собрать вещи, – виновато улыбнулась девушка по имени Вика. – Я все думала, что поживу здесь, пока Тема в Москве, он же надолго уехал, и я рассчитывала, что у меня есть еще несколько месяцев. А теперь надо съезжать, уже родственники Темины звонили из Волгограда, квартирой интересуются.

– Мы вас надолго не отвлечем, – улыбнулся Антон. – Скажите-ка нам, Вика, после отъезда в Москву Артем приезжал сюда? Он бывал в этой квартире?

– Да, конечно, – кивнула Вика. – Не очень часто, примерно раз в две недели.

– И зачем он приезжал? Что делал, чем здесь занимался?

– С какими-то бумагами сидел, читал, писал… – Вика пожала плечами. – Ничего особенного. Да мы с ним уже почти не разговаривали. Как чужие стали. «Привет – привет, до свиданья, я поехал».

– Нам бы посмотреть эти бумаги, – попросила Настя.

– Пожалуйста, смотрите, я у него на столе ничего не трогала.

Вика показала на рабочий стол, стоящий в соседней крохотной комнатушке. Настя и Антон принялись изучать содержимое папок и файлов. Записки Анатолия Петровича Тихомирова нашлись почти сразу же. Даже папка была другой – старомодной, картонной, с тряпичными завязками, такими папками пользовались лет двадцать назад.

– Мы заберем это? – обратился Антон Вике.

– Да ради Бога, – равнодушно ответила девушка.

– Может, оформим изъятие? – шепотом спросила Настя, когда Вика отошла, занимаясь укладкой вещей в коробки. – А то мало ли что.

– Да ладно, – махнул рукой Антон, – обойдемся. Если придется компьютер отсюда изымать, тогда уж с постановлением, а так…

Когда они сели в машину, Настя сразу же подняла спинку сиденья. Полежать на обратном пути ей не удастся, придется читать бумаги следователя. Собственно, «придется» – это неправильное слово. Она будет читать. Она хочет их прочитать и убедиться, что ее версия верна. Или неверна.

Нужные ей страницы из записок Тихомирова нашлись сразу же, они были верхними в той самой толстой папке. Дело бизнесмена Леоничева. История с болезнью и смертью его матери. Его самоубийство. Негодование жены и ее разговоры с друзьями и знакомыми. Все было в точности, как в пьесе «Правосудие».

И не совсем, как в пьесе, потому что записи оказались неоконченными. Последним, что было записано по делу Леоничева, была фраза: «Очень интересно поговорил с М. А. Торлакян. Выходит, все концы ведут в «Новую Москву». И дата.

И больше ничего. Запись сделана в верхней трети страницы, другие две трети листа остались пустыми.

Настя подумала немного, вытащила телефон и набрала номер Надежды Ароновны.

– Простите, вы не скажете, какого числа скончался Анатолий Петрович? – спросила она.

Выслушала ответ, снова посмотрела на дату, поставленную под последней записью. Так и есть. Анатолий Петрович Тихомиров умер на следующий день после того, как записал информацию про М. А. Торлакян. И почему-то эта информация привела его мысль к театру «Новая Москва». Почему? Что такого он узнал? Ездил ли он в театр, успел ли или только собирался?

– Ты бы помылся, – презрительно сказал Ворон Коту Гамлету, – на тебя смотреть страшно.

– Я болен, – капризно ответил Гамлет, – мне нельзя мыться, я могу простыть, у меня организм ослаблен.

– Наш пернатый друг прав, – вмешался Змей, – вы уже достаточно набрались сил, чтобы помыться в ручье. Я уверен, после этого вам станет намного легче.

Кот еще некоторое время поупирался, потом нехотя направился в сторону ручья. Змей пополз следом, чтобы, как он сам выразился, проконтролировать процесс, да и на всякий случай, мало ли, вдруг Гамлету станет плохо.

– Ползи, ползи, кишка кожаная, – буркнул ему вслед Ворон, – охраняй своего питомца, а то, не дай Бог, ему сухой листик на башку свалится. Это ж настоящее сотрясение мозга может приключиться!

– Не будь злым, – с улыбкой сказал Камень. – Кот ведь и в самом деле пока еще слабоват.

– Как речи перед вами толкать, так он не слабоват, – огрызнулся Ворон, – на это у него сил хватает. А как помыться… А! – безнадежно махнул он крылом. – Что с тобой говорить? И ты, и этот червяк зеленый попали под чужое влияние, слушаете его, рты пооткрывали, а он и рад.