Смерть как искусство. Том 2. Правосудие - [50]

Кот обиженно надулся и отвернулся.

– Ворон, Ворон, – кинулся успокаивать друга Камень, – ну не надо так, ну что ты, зачем? Уважаемый Гамлет привык к другому образу жизни, в этом нет ничего порочного, он ни в чем не виноват. Не надо ссориться, друзья мои. Давайте-ка лучше вернемся к шекспировскому «Гамлету», я его что-то несколько подзабыл. Что это за история с «Мышеловкой»?

Конечно, ничего Камень не забыл, и Ворон это отлично понимал. Просто такой дипломатический ход, чтобы отвлечь Ворона от негативных эмоций и дать возможность Коту почувствовать свою нужность и значимость. Вот старый пень! И чего он так перед этим Котом прогибается?

Знатный театрал Гамлет тут же забыл о своих обидах и пустился в объяснения:

– В «Гамлете» по ходу действия приезжают бродячие актеры, и Гамлет просит их сыграть для всего двора пьесу «Мышеловка», в которой будет обыграно убийство его отца со всякими такими подробностями, известными только непосредственным участникам происшествия, то есть убийце-Клавдию и его жертве. Гамлету-младшему хотелось посмотреть, как Клавдий будет реагировать на постановку, не выдаст ли он себя. При этом Гамлет еще и написал сам часть текста, чтобы было поближе к реальной истории.

– Выходит, Лесогоров специально написал пьесу и притащил ее в театр, чтобы кого-то напугать? Как ты думаешь, Ворон?

Ну, еще бы, конечно, теперь Камень обращается к Ворону, чтобы и ему дать слово и таким образом нейтрализовать назревающий конфликт. Вот миротворец чертов! Ворон хотел было гордо промолчать в ответ, но, конечно же, не смог.

– Или напугать, или спровоцировать, – веско изрек он. – Такое мое мнение.

Но Камню все казалось мало, и он продолжал прикидываться слабоумным.

– А зачем?

Слава богу, Змею тоже надоело это представление, и он решил положить ему конец.

– Ну, это пусть сыщики разбираются, им за это зарплату платят, а наше дело – смотреть и получать удовольствие. Дорогой Ворон, достаточно ли ты уже отдохнул, чтобы лететь смотреть дальше? А то мы сгораем от нетерпения.

«Дорогой Ворон»… Надо же! От этой тощей веревки доброго слова дождался. И все из-за Кота.

Весь понедельник Настя и Антон снова провели в театре в попытках выяснить, не приезжал ли в апреле 2009 года следователь Тихомиров, и если приезжал, то с кем он встречался и о чем спрашивал. Все расспросы оказались бесплодными, никто ничего такого припомнить не мог. С одной стороны, прошло уже полтора года, многое могло забыться, но с другой – визит следователя в театр – событие все-таки нерядовое, оно должно было остаться в памяти.

– Итак, у нас с вами три варианта, – уныло констатировала Настя. – Первый: Тихомиров до «Новой Москвы» не доехал. Второй: он здесь был, но его почему-то забыли. И третий: он здесь был, и его не забыли, но нам об этом не говорят.

– Я бы уточнил, – возразил Антон. – Тихомиров здесь был и разговаривал с каким-то одним конкретным человеком, больше он ни к кому не обращался. Именно поэтому его никто не помнит.

– Кроме этого конкретного человека, – подхватила Настя, – который нам лжет.

– Или которого мы с вами не нашли. Ведь сегодня в театре не вся труппа и не все сотрудники. И это означает, что мы с вами пришли к тому, с чего в свое время начали: нам надо снова методично отлавливать и опрашивать всех без исключения работников театра, включая тех, кто работал весной девятого года и теперь уволился.

Настя схватилась за голову. Снова-здорово! Нет, по второму кругу она этого не выдержит.

– У нас остается Богомолов, которого мы не можем опросить, но ведь Тихомиров мог приходить именно к нему, – с робкой надеждой произнесла она. – Надо поговорить с Еленой Богомоловой, может быть, муж ей рассказывал об этом визите.

Антон с готовностью вытащил телефон.

– Я звоню?

– Звоните.

Но надежда потухла, не успев разгореться. Елена Богомолова твердо заявила, что ни о каком следователе Тихомирове муж ей никогда не рассказывал.

– Опять тупик, – сказала Настя. – То ли Богомолов с Тихомировым и в самом деле не встречался, то ли скрыл этот факт от жены. И если скрыл, на это должны быть очень веские причины. Ладно, Антон, опросами мы с вами ничего не добьемся, все равно будем все время подозревать, что нас обманывают. Мы пойдем другим путем. Поезжайте к Блинову и возьмите у него запрос в архив Шиловского суда, начнем изучать дело Леоничева.

И снова долгая дорога в Шиловск, которая во вторник заняла раза в два больше времени, чем в выходные дни. Спина у Насти разламывалась, но она глотала обезболивающие таблетки и мужественно терпела. Пока они с Антоном добирались из Москвы до родного города Артема Лесогорова, позвонил Сергей Зарубин и сообщил, что М. А. Торлакян скончалась летом 2009 года, месяца через три после Анатолия Петровича Тихомирова, а до этого работала консьержкой в одном из домов в Шиловске.

– Адрес запишешь?

– Я запомню, – ответила Настя.

Конечно, она уже не девочка, но уж адрес-то она запомнить в состоянии. Правда, адресов оказалось два, один – тот, по которому проживала Маргарита Андреевна, другой – по которому она работала. Но и два адреса запомнить для Насти Каменской пока еще задача вполне посильная.