Смерть — это сон. Белая вдова - [111]

— Что-то в воздухе запахло серой? Или это уже порох?

— И то, и другое, — многозначительно заявил Нед, — по сути своей одно и то же.

— Это вы, наверное, вычитали в польско-китайском словаре, — неожиданно произнесла Тони.

Ее добродушный юмор, меткие уколы, которыми она парировала несколько тяжеловатые умствования Неда, неизбежно привели к тому, что у всех остальных сидевших за столом поднялось настроение. Вскоре Ларри обнаружил, что он вместе с Идой захлебывается от смеха над словесной перепалкой между Недом и Тони. Затем на помост вышел превосходный джаз-ансамбль из трех музыкантов, и все они, не делая каких-либо замечаний, слушали набор стандартных номеров, исполнявшихся музыкантами с таким энтузиазмом и недюжинным мастерством, что превратили их в настоящие маленькие шедевры полета воображения и техники исполнения.

Когда джаз умолк, Нед произнес:

— Господи Боже, да ведь здесь Джек Ватсон по прозвищу «Громила», когда-то он был моим боссом в некотором газетном синдикате.

— Он теперь не более, чем старый манекен, — сказала Тони, поднимаясь из-за стола вместе с ним. — Я иду с вами.

— Следите за своей речью, — предупредил ее Нед, пока они двигались между столиками. — Как большинство старых газетчиков, Джек очень чувствителен и восприимчив.

Ларри не удалось услышать ответ Тони, однако он увидел, как плечи Неда так и затряслись от смеха. Он повернулся лицом к Иде и прочел по ее открытому взгляду, по чуть-чуть приоткрытым губам о ее страстном желании восстановить с ним хорошие отношения. И все же, хотя он и сам очень хотел сказать ей, что все у них будет прекрасно, хотя и хотелось ему обхватить руку и, насколько это прилично в общественном месте, вселить в нее таким чисто физическим жестом уверенность в том, воспоминание о зажигалке, которая передвигалась как бы сама по себе, поднялось непреодолимым барьером между ними.

— Не знаю, Ларри, сама, чего собственно я дожидалась, — произнесла Ида. — Я даже не отваживалась надеяться на то, что когда-нибудь снова буду вот так с тобою, как сейчас, и все-таки, как мне кажется, что-то не так. В чем же дело, дорогой?

Он сделал неопределенный жест рукой, пытаясь выиграть время, чтобы придумать что-нибудь, что можно было бы ей сказать. В конце концов он попытался улыбнуться и сказал ей вот что:

— Да в общем-то ничего, в самом деле, может быть, я просто еще не оправился после всего того, что произошло со мною. Мне очень многое пришлось претерпеть за эту последнюю неделю.

Выражение ее лица снова смягчилось, она понимающе глядела на Ларри.

— Я разделяю твои чувства, дорогой, и ужасно рада, что все для тебя так хорошо закончилось. Для меня это тоже было сплошным кошмаром. Мы с Недом приехали сюда, питая совсем слабую надежду на счастливый исход. Мы даже не знали, что в состоянии сделать, чтобы помочь тебе или хотя бы разыскать тебя. Но поступить иначе мы просто не могли.

— Я очень благодарен вам за это, — сказал он ей. — И я очень сожалею о том, что доставил тебе столько трудных минут.

— Я вовсе не требую от тебя особой благодарности или соболезнований, — произнесла она, вернувшись снова к тому резкому тону, который, казалось, был столь чужд той Иде Стивенс, которую он до сих пор знал. — Мне нужен тот Ларри Финлэй, в которого я была влюблена в Бостоне. Что же произошло с ним, Ларри?

— Да ничего с ним не случилось особого, — несколько неловко произнес Ларри. — Он сидит на стуле прямо перед тобой. Пусть тебя не вводит в заблуждение его новая одежда.

— Дело вовсе не в этом, — ответила девушка. — Совсем не в одежде. Дело… Ларри, что ты можешь сказать в отношении той девушки, Тони?

Он только пожал плечами, но почувствовал, как зарделись его щеки, к нему снова вернулось чувство вины перед Идой.

— Не стоит о ней беспокоиться. Она всего лишь моя соседка.

— Ты в этом уверен? — испытующе спросила девушка.

— Ида… ты что, ревнуешь? — отпарировал Ларри. — Пожалуйста, выбрось это из головы. Тони всего-навсего смазливая девчонка, случайно оказавшаяся ближайшей моей соседкой там, где мне пришлось на несколько дней застрять. Она была внимательна ко мне — вот и все.

— Именно этого я и опасаюсь, — сказала Ида. — Естественно, я ревную. После всех тех месяцев в Бостоне, когда ты обращался со мной так, будто я была фарфоровой безделушкой — а вот теперь, вчерашним вечером, ты…

— Хватит, — почти что грубо воскликнул Ларри. — У тебя нет никаких оснований для того, чтобы ревновать. В сравнении с тобой она — ну, почти ничего из себя не представляет.

— Возможно, она в большей мере в твоем духе, — уныло произнесла Ида. — Может быть, тебе как раз нравятся немножко безвкусные женщины. Пока мы с ней были в туалетной комнате она прямо-таки заявила свои права на тебя. Она задала мне пару таких вопросов о тебе, на какие я не смогла ответить. Каково, ты думаешь, мне чувствовалось при этом?

— Прости, — произнес Ларри. — Но это совсем не то, о чем ты должна волноваться. Просто так уж случилось, что…

— Ты пытаешься дать всему рациональные объяснения, — перебила его Ида. — А ты хотя бы понимаешь, о чем я сейчас думаю? А думаю я сейчас о том, что ты — наихудшего сорта сноб, какого только можно представить. Ты не решался связать свою судьбу со мною только потому, что считал меня богатой, а у тебя ни цента за душой. Я вовсе не претендую на то, что знаю абсолютно все, что произошло с того момента, как ты покинул Бостон, но совершенно очевидно то, что ты уж никакой не бедняк теперь — и поэтому ты падаешь на первую же смазливую девчонку, что попадается тебе под руку. Скажи мне, Ларри, ты считаешь, что ты поступил честно?