Смерть автора - [64]

— Так-так, — сказал он, вглядываясь мне в лицо, — новый блоковед, значит?

— Вообще-то я специализируюсь по английской литературе, — смутилась я. — Блок — это так, побочное явление.

— По английской? — вскинул брови Рудольф Дмитриевич. — Неисповедимы пути филолога! Не бойтесь, ваши наблюдения над текстами Блока вполне профессиональны, я скажу. Например, догадка, что в стихотворениях из цикла «О чём поёт ветер» скрыто присутствуют мотивы «Мирослава боярина». Только почему вы ни разу не ссылаетесь на заметку Блока о Моппере?

Я смутилась ещё больше и призналась, что никогда не слышала о существовании такой заметки. Стырский взглянул на меня с недоверием.

— Но откуда тогда вы это взяли? Ведь Блок его нигде прямо не цитирует.

— Не знаю… Интуиция… Резонанс. Просто хорошо знаю Моппера.

— Вы интересуетесь Моппером? — спросил он. Я призналась:

— В известной мере. Как образцовым викторианским романистом и как непревзойдённым образцом глухоты к истории.

— Это любопытно! — возбуждённо сказал Рудольф Дмитриевич. Слово за слово, мы разговорились с ним о Моппере. Я узнала, что он является большим поклонником этого писателя и недавно завершил труд над его биографией, которая должна была вот-вот выйти в свет.

После этого мы виделись с Рудольфом Дмитриевичем ещё несколько раз, и через месяц нашего знакомства он предложил мне то, о чём я тогда не смела и мечтать, — помочь ему подготовить к печати личный архив Моппера, вернее, некоторую часть этого архива, хранящуюся у него. Поскольку я прекрасно владею английским, а поствикторианская документальная проза — самый благодарный материал, трудностей с переводом у меня не возникло. Гораздо сложнее оказалось разобраться с историей архива и его происхождением. Я до сих пор ещё испытываю большие сомнения в его подлинности.

Вот сведения, которыми располагал Рудольф Дмитриевич на момент, когда мы приступили к работе. После смерти Алистера Моппера его архив — не весь, а только данную часть, состоящую из очень разнородных газетных, журнальных, эпистолярных и дневниковых материалов, так или иначе связанных со вторым изданием «Мирослава боярина» 1913 г. — выкупила некая Кристина Эминович и вывезла в Слатину. Эта Кристина Эминович (неизвестно, подлинно ли её имя) исчезла или же была убита при непрояснённых обстоятельствах в 1936 г. Архив, о котором знали лишь единицы, считался погибшим при пожаре её дома, но лет десять спустя Егор Пашкевич, знакомый и поклонник Кристины, возвратился на пепелище и нашёл в подвале дома глиняный кувшин, который при ближайшем рассмотрении оказался полон рукописей и газетных вырезок. Не владея английским и не в силах прочесть хотя бы одну строку, Пашкевич, к тому времени уже сильно опустившийся из-за потери Кристины, продал всё найденное им собрание Мирче Элиаде, который привёл архив в порядок и расположил его хронологически. Элиаде собирался перевести текст на румынский язык и издать его у себя на родине, но политические обстоятельства помешали ему. Во время отъезда Элиаде в Париж чемодан, в котором находился архив Моппера, у него украли. Бумаги всплыли на книжном развале лишь в 1989 г., то есть несколько лет спустя после смерти Элиаде. Там их и выкупил Рудольф Дмитриевич Стырский, находясь в то время в Париже. Более десяти лет он в свободное от своей основной работы время разбирал их, выяснял историю их происхождения и степень их достоверности. Мне было поручено перевести сложенный воедино текст и подготовить его к печати.

О существовании архива Моппера Рудольф Дмитриевич узнал от самого Элиаде в 1978 г., хотя тот не чаял его найти. Великий учёный отказался дать какой-либо свой комментарий по поводу содержания архива, потому эту задачу придётся взять на себя нам с Рудольфом Дмитриевичем. Итак, основная часть архива — статьи из газет и журналов, письма и дневники — собрана Алистером Моппером. Это собрание в последующие годы несколько расширилось. Мы полагаем, что газетные заметки, касающиеся смерти Моппера, добавила в архив Кристина Эминович, которая, если верить данным архива, приходилась дочерью «Мирославу». Вставки из записных книжек Вирджинии Вулф и Герберта Уэллса сделаны самим Рудольфом Дмитриевичем; им же обнаружено письмо «Мирослава» Уэллсу. Происхождение дневниковой записи о. Патрика Келли неясно.

Полагаю, что читателя давно уже волнует вопрос о подлинности сведений из архива. Это вполне понятно, поскольку бумаги Моппера повествуют о событиях странных и даже фантастических. К сожалению, решить этот вопрос довольно затруднительно. Вырезки из газет и журналов мне удалось проверить по электронным архивам, за исключением очерка Джонатана Степлса «В обители ужаса» из Present&Modern Life, который не нашёлся в Интернете, вероятно, потому, что журнал Present&Modern Life издавался всего восемь месяцев (с марта по октябрь 1913 г.) и был быстро забыт. Поскольку это единственная печатная статья, где упоминаются чудесные свойства Мирослава, вопрос о её подлинности важен вдвойне; хотя Рудольф Дмитриевич уверял меня, что видел номер журнала с этой статьёй в библиотеке Конгресса США, это не мешает ей быть простой журналистской уткой — Дж. Степлс известен как автор совершенно завиральных репортажей.