«Смерш» против «Буссарда» - [55]

Когда бабушка преставилась, мой двоюродный брат Ефим Замотаев с моего согласия отвез меня в Минск и поместил на воспитание в детский приемник имени Кирова. Затем был детский дом в городе Борисове, а оттуда меня перевели в детский санаторий «Астрошицкий городок» под Минском, который с началом войны сделали детским домом. Отсюда меня вместе с другими ребятами мобилизовали. За эти пять лет пребывания в детских домах я закончил пять классов и стал пионервожатым».

Я слушал Ваню с волнением, потом поинтересовался:

«Скажи, как тебе жилось в детдоме и чему ты там научился?»

Ваня вздохнул:

«Всяко бывало: и холодно и голодно, но жили дружно и интересно. А научили меня там жить и дружить с непохожими людьми».

«Вот мы с тобой непохожие, как ты думаешь, могли бы мы дружить?» — спросил я.

Ваня задумался, затем улыбнулся:

«Я вас не понимаю, как мы можем дружить? Вы немецкий офицер, а я ваш подчиненный воспитанник, русский пацан, насильно мобилизованный в немецкую армию, хотя говорили, что берут в Русскую освободительную армию. Разве может быть между нами дружба?»

«Все так, Ваня, но я тоже русский, крещеный, волею судьбы, как и ты, ношу эту мышиную шкуру немецкого мундира. Кроме тебя под моей командой находится еще семьдесят пацанов, разных по уму, характеру и прошлой жизни. Сейчас мы едем в Германию, в Гемфурт, где вас будут воспитывать и обучать военным дисциплинам. Там пробудем несколько месяцев. Скажи: на этот срок нужна какая-то организация, порядок, дисциплина не только на занятиях, но и в свободное время?»

«Конечно, нужна, иначе ребята быстро могут разболтаться», — заметил Ваня.

«А кроме учебы, — продолжал я, — ребят надо занять чем-то, чтобы их пребывание там не было нудным и неинтересным. Ведь у каждого подростка могут быть разные вкусы. Один любит книжки читать, другой в шахматы или в футбол играть, третий, как Бабицкий, представления устраивать. Вот теперь подумай, могу я справиться с этой ватагой ребят без их участия лишь со своими помощниками и преподавателями. Могу ли я своевременно узнавать настроения и потребности воспитанников? Нет, конечно, потому что ни Бойко, ни Абрамов, никто из них не знают и не улавливают интересы и желания ребят. Значит, среди самих ребят надо иметь авторитетного, признанного, всеми уважаемого моего помощника, который живет среди них, знает их заботы и может помочь мне настраивать их жизнь и учебу. Этот помощник должен быть честным, умным, добрым и наблюдательным. Ему я должен доверять и верить, как себе. Мои отношения и общение с ним должны быть взаимно искренними и дружественными. Вот о такой дружбе я и говорил тебе, поскольку ты по всем признакам годишься мне в помощники, и я отношусь к тебе с доверием, состраданием и любовью. Как, ты согласен?»

«А справлюсь ли?»

«Справишься, я буду помогать, давать тебе советы».

«Тогда согласен», — ответил Ваня. Мы пожали друг другу руки и на прощанье я посоветовал держать наш разговор при себе, быть самим собой, излишне не выделяться.

Через два дня ребят перевезли в Гемфурт, там уже все было приготовлено Больцем для их размещения. Ребята осваивали охотничью усадьбу, трясли неснятые с яблонь осенние яблоки и с аппетитом поглощали их.

Банкет

Вечером за рюмкой коньяка вдвоем с Больцем мы обсудили все вопросы жизни и дальнейшей подготовки подростков.

«Опыт у нас уже есть, — начал Больц. — Все обучение будем строить по тем же предметам, что и раньше: подрывное дело, основы разведки, топография, стрелковое оружие, прыжки с парашютом и строевая подготовка. Ребят надо разделить на три взвода, по двадцать пять человек, и назначить командирами Фролова, Горохова и Ситникова, которые участвовали со мной в операциях против партизан. Люди надежные, знают подрывное дело, разведку и топографию. Я взял сюда еще Абрамова, он будет учить пацанов стрелковому оружию. Ну, а братья Бойко будут по хозяйству, а также помогать врачу и повару Герману.

Распорядок дня оставим тот же. Но меня заботит настроение ребят. В детских домах их, конечно, пичкали советской пропагандой. Но я надеюсь, что в их возрасте взгляды и мировоззрение непрочны и быстро меняются. Поэтому под нашим влиянием и при хорошем материальном обеспечении у них будет прирастать энергия, появится и интеллектуальная любознательность. И нам, в конце концов, удастся переломить их и нацелить на выполнение наших заданий. В связи с этим, — продолжал Больц, — я хочу отметить банкетом с хорошей закуской и выпивкой приезд школы в Гемфурт и начало занятий. Я выступлю перед ребятами, поздравлю их, расскажу, для чего они приехали сюда и как мы их будем использовать на фронте и в тылу Красной армии. Я полагаю, что так будет правильно. Пусть они заранее узнают цель, для которой мы их готовим. И пусть постепенно психологически привыкают к этой цели. А за время учебы мы будем фиксировать их умонастроение и неугодных отсеивать. Ты согласен с моим планом?»

«Конечно, согласен. Раньше или позже, но посвящать ребят в это надо, — ответил я. — Но у меня к тебе тоже есть план. Я предлагаю заполнить свободное время подростков какими-то развлечениями: играми в футбол, волейбол, шашки, шахматы, домино. Ничего этого, кроме аккордеона, у нас здесь нет. В детдомах у них все это было. Игры будут возбуждать интерес и отвлекать от дурных мыслей и поступков. Я думаю, что все необходимые игры можно закупить в городе, тут денег жалеть не следует. Пацаны без игр не могут».