СМЕРШ - [48]
— когда через полгода, зимой, может быть в тридцатиградусные морозы, придут чекисты в твое родное село, начнут выгонять жителей и, как стадо, грузить их в теплушки и отправлять в Сибирь, заселяя их родину татарами.
А ведь когда-то ты ждал прихода Красной армии и думал, что она тебе принесет свободу и рай. Как жестоко обманули тебя!
Теперь ты, русин, видишь, что такое советская действительность!
Жизнь слагается из мелочей. Народу, в массе, не нужны гениальнейшие гимны о Сталине, о партии, и еще раз о Сталине и еще раз о партии. Народу не нужны лживые слова пропаганды радиопередач и прессы. Народу нужна жизнь.
Я не осуждаю никого из убежавших и убегающих в Чехословакию или Венгрию.
Я не осуждаю и тех, кто по робости души своей смотрит на советскую действительность, сложив за спиной руки.
Но я презираю тех, кто из желания быть вождем, начальником, директором, пользоваться куском хлеба из закрытого распределителя, кричит вместе с советской властью о нашей «зажиточной, веселой и свободной жизни».
Я преклоняюсь перед тем, кто, подняв голос протеста, гибнет в тюрьмах и концлагерях.
Изнемогая в крови, в страданиях русский народ борется с свирепствующим коммунизмом. Коммунистическую диктатуру свергнуть невероятно тяжело.
ЧК, ГПУ, НКВД, НКГБ, СМЕРШ.
На алтарь своего освобождения русский народ принес миллионы жертв. И возможно, что придется принести еще больше. Но я верю в русский народ, верю в его непобедимость, верю в то, что борьба рано или поздно кончится победой русского народа.
Мукачево.
Вася обрадовался моему приезду.
— Никола, Никола, а я, грешный человек, думал, что ты погиб. Семь месяцев от тебя ни одной весточки. Дай-ка я ощупаю тебя. Ты, на самом деле ты. Что же это я? Садись, ради Бога. Я так удивлен, что, право, не соображаю… Мама, у нас гость. Угадай, кто?
Пришла мать Васи и расцеловала меня.
— Где же ты был, Никола? Ничего не писал. Нехорошо. Ладно, ладно. Не оправдывайся. Я ведь так, к слову… Ты, чай, голоден. Я сейчас…
— Что нового? — спросил я его. — Никого из наших не арестовали?
— Последнее время — никого. НКГБ, кажется, потерял следы.
— У меня к тебе дело.
Вася насторожился.
— Какие?
— Полный комплект, начиная с метрики.
— Хочешь еще раз родиться?
— Да.
Вася задумался. Лицо его стало серьезным и сосредоточенным.
— Все сделаю, Никола.
Я облегченно вздохнул.
— Все сделаю. В течение трех дней ты родишься, школу кончишь, отработаешь три года на каком-нибудь предприятии… Завтра поеду к дяде.
Я долго расспрашивал Васю про мукачевские новости. Хотелось мне спросить его и про Веру, но как-то неловко было. Когда-то я решил вычеркнуть Веру из своей памяти. Но не вычеркнул. Не смог. Вася же, как нарочно, не упоминал о ней.
— Ты не устал слушать меня? — неожиданно спросил он.
— Нет. Что с Верой?
— А, больное место! Вера вышла замуж.
Вот как. Я предполагал все, только не это. Что ж? Значит, не судьба.
— И счастлива?
— Да.
Я крепко любил Веру. Зачем скрывать и обманывать самого себя, — люблю ее и сейчас.
Вася перевел разговор на другую тему, но я не слушал его. Теперь всему конец. Я любил Веру так сильно, — полюблю ли я еще кого-нибудь? Если и полюблю, то уже не так. Такое чувство приходит раз в жизни. Вера, Вера! Если бы знала, сколько мучений перенес я из-за тебя. Но, если ты действительно счастлива, я все прощаю тебе. Все. Как-нибудь переживу, может быть… забуду. Говорят, что там, где бессилен человек, всесильно время. Через год, два… Время — огромная сила.
Мать Васи подала ужин. И во время и после ужина все мои мысли были о Вере.
— Переночуешь у нас, — не отпускал меня Вася. — Куда тебе зря ходить? Места у нас хватит. В отношении документов — не беспокойся, все сделаю. Вообще, решим общими силами, что тебе делать дальше…
Знакомые тропинки, знакомые изгибы дороги, с детства милые нивы и деревья, вот и церковь. Крестьянские хаты…
Приближаясь к родному селу, я испытывал волнующее чувство…
В жизни я только бродяга, но мне было приятно сознавать, что меня встретит сейчас деловитый отец-домосед и всепонимающая, всепрощающая мать. Встретят в родной хате, где я родился, где меня качали в люльке, где был мне знаком каждый гвоздь, каждая безделушка.
В августе работы очень много, и я не удивился, не застав никого дома. От соседей узнал, что отец косит в саду.
И на этот раз отец встретил меня по своему обыкновению.
— Пришел?
— Да.
Наступило молчание. Мамка долго разглядывала меня, потом заплакала.
— Как тебе нравится мой сад? — спросил отец с гордостью.
— Замечательный.
Отец любил сад, и я понимаю эту его любовь. Будучи мальчиком, он помогал деду сажать новые деревья. Сад — его рук дело.
Развесистые яблони, груши, черешни… Вот та яблоня, под которой лежали вилы и грабли, посажена мною, когда мне было десять лет. Выросла как! И плоды в ней будут хорошие. А было это давно, очень давно. Тогда я еще не знал, что, кроме Хуста, есть на свете и другие города, и что мир такой разнообразный и несовершенный. Да, тогда мне было хорошо. Как я переменился с тех пор. Верить не хочется.
Мы присели на покос, в тени под грушей. Мамка рассказывала про сельские новости, про нового старосту, священника, почтальона.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.