Смерш-2 - [6]

. Для всех он — охранник на Рязанском радиозаводе. С виду не силач, а на самом деле — барс[5], в совершенстве владеет русбоем, кэмпо, айкидо, мастер по сгобу. За шесть лет — четырнадцать успешных перехватов, это еще до вашего прихода. Имя его, конечно, нигде не фигурирует.

— Вы меня заинтриговали, Борис Иванович. — Дикой покачал головой, погрустнел. — Но не подставляем ли мы такого ценного спеца? Ему придется решать, что делать с полученными разведданными. В принципе, это еще не будет означать конец «Стопкрима» или Купола, возможностей уйти в подполье у них хватает. А вот у «Чистилища» меньше шансов: они и так ходят по лезвию бритвы — стоит разок ошибиться, убрать невинного, скажем, — и народ перестанет им верить, а вера — нравственная база любого института власти. И не только нравственная, но и политическая. Нечем станет оправдывать насилие.

— В наше время, по-моему, ни один институт не оглядывается на моральную сторону своей деятельности. Все соревнуются в грубости и насилии, обеспечивая себе таким образом выживание.

Генерал бросил взгляд на часы.

— Вы философ, Борис Иванович. Не пугайтесь, это похвала. Я даю «добро» на ваш эксперимент. Еще кто-нибудь знает о вызове Соболева?

— Никто. О его существовании будут знать только трое: я, вы да Медведь.

— Тогда давайте не рисковать и поручим «Утечку» другому агенту?

— И так уже следствие ведут другие следователи, а Соболев — перехватчик, ганфайтер. Как только виновность подозреваемых будет доказана, в операцию включится Соболев, чтобы выполнить чистый захват. Хотя, конечно, он проверит данные. Справится, я хорошо его знаю. По «Утечке» нам нужен гарантированный результат.

Валентин Анатольевич стер с дисплея прежний текст и набрал код выдачи информации по делу утечки новейших образцов оружия со склада экспериментального завода «Арсенал».

— Что ж, это наша работа, и за нее спросят не с ФСК и ГУБО, а с нас. Давайте поработаем. Вы уверены, что к похищению причастен батальон «Щит»?

— Уверен. Однако Соболева для того и вызвали, чтобы проверить это… своими методами.

— Честно говоря, сомневаюсь, что это под силу одному человеку, каким бы он ни был супером.

— Поживем — увидим.

ТОЧКА ОТСЧЕТА

Они вошли в магазин за пять минут до закрытия, и Матвей сразу насторожился, обратив внимание на четверых крепких ребят, явно «крутых», в одинаковых кожаных безрукавках и джинсах, со скучающим видом рассредоточившихся по залам магазина. Они были похожи друг на друга, как близнецы, все в черных очках, с одинаковыми стрижками. Но тут подошла очередь Матвея, он отвлекся на несколько секунд, беседуя с продавцом, а когда началось действие, пришлось с досадой констатировать, что расслабляться не стоило; он должен был предвидеть последствия и уйти отсюда по-английски, тихо и незаметно.

Магазин был частный, с промтоварным и продовольственным отделами, чистый, уютный, с хорошим ассортиментом. Год назад его приватизировал молодой коммерсант, энергичный парень, пообещавший сделать из бывшего «Овощеторга» конфетку. Обещание он свое выполнил, цены не гнал, и в магазин с вежливыми продавцами, оборудованный по последнему слову оргтехники, приезжали из других районов. Чем владелец не угодил местной мафии, приходилось только гадать. Но факт оставался фактом: четверо, которых заметил Матвей, пришли не за покупками.

Сориентировался он мгновенно, с привычной бесстрастностью проанализировав траектории возможных событий. И подивился своему решению вмешаться, потому что в принципе он не имел на это права! Вероятно, надоела долгая спячка, тело требовало оперативного напряга.

Переход в состояние турийи[6] произошел в долю секунды с помощью точно рассчитанного волевого усилия. Матвей был готов к любому повороту событий. Время заметно сгустилось, замедлилось, движения окружающих стали тягучими, вокруг них появились ореолы биополей — глаз выделял этот «свет» безошибочно.

Ничего особенного еще не произошло, четверо парней только начали движение. Один достал пистолет — «лангенхан» калибра 9,65 мм (вспомнилось чье-то изречение: «Пистолет рождает власть»). Остальные рэкетмены щелкнули пружинными ножами, но лишь двое из них были тренированы, судя по цвету и интенсивности ореола, хотя и не профессионально. Это были просто «качки», знавшие кое-какие приемы карате, и лица их почти не отличались от затылков.

В обоих залах магазина кроме двух продавцов оставались еще шесть покупателей, в том числе и Матвей: четверо девушек и старик, но рэкетиры их не брали в расчет. Впрочем, как не брали в расчет и Матвея, не выглядевшего гладиатором даже при росте в метр восемьдесят пять: обыкновенный молодой мужик в потертых джинсах, линялой рубашке в клетку и старых кроссовках, со стандартной внешностью, если не считать прозрачно-голубых спокойных и холодных глаз. Но в глаза эти парни никогда никому не смотрели.

Тот, что был с оружием (где он только умудрился достать эту немецкую штучку?), успел сделать шаг к продавцу и направить на него пистолет, когда Матвей начал свое движение. Свидетели потом дали такие противоречивые показания, что, узнай он об этом, только порадовался бы своему профессионализму.