Слышу! Иду! - [5]

Нет, положительно не пишется сегодня. Слепить строфу-другую "Брутальных стансов" - они всегда ее выручают? Ларра попыхтела сигареткой, проследила, как наэлектризованная мундштуком струйка дыма, завиваясь, втягивается в пепельницу. И, не присев, затанцевала пальцами по клавиатуре тайна:

Два физика фехтуют дерзко:

Скрестил два вихря мезотрон.

В экран, отдернув занавеску...

М-да. И с этим - в тираж? Может, пропустить разок, проживет публика без ее стихов? Или она к себе излишне придирчива - все у нее, наоборот, получается и терзания напрасны? С какого-то момента слепнешь, уже не можешь объективно оценить то, что делаешь. Оно бы полбеды, когда б не теряли объективности остальные. Но завороженные неувядающей славой (какие слова!), тем, что до сих пор все кумирово правилось, любители начинают видеть в твоих стихах то, чего туда не вкладывалось, чего там и вовсе нет. И чем больше связанной красивыми словами пустоты, тем больше простор для домысла, тем больше тебя дополняют и любят, потому что любят в тебе себя. А самое главное - если ты когда-то, когда в тебе еще что-то было, позвал за собой и люди тебе поверили, они по-прежнему так и будут шагать след в след и даже сами по дороге переродятся к лучшему: известность и слава продолжают работать, хотя и работают теперь большей частью на себя. Ларра решительно раздавила окурок в пепельнице - незаметная вибрация вскоре разотрет и захоронит его в складках дна. Уселась за стол. Набрала двузначный номер (до чего быстро редактор попадает в разряд постоянных собеседников!). Подождала, пока появится изображение.

- О, Ларра! Как приятно и как неожиданно!

- Ладно тебе, Имре. Про "приятно" я и так догадываюсь, а в "неожиданно" позволь не поверить... Весь материал собрал?

- Ну, Ларрочка, для тебя местечко в любой передаче сыщется. Гвоздь программы! Сделала?

- Спрашиваешь! - Вот, самое время отказаться. Но Ларра привычно небрежно выдернула из тайпа листок: - Давай.

Просияв, Имре развернул монитор, прицелился!

- Готов. Пишу пробный.

На дубль-экране перед Ларрой проявилась знакомая до мелочей комната, она сама за столом, Серьезная и Мяогомудрая, в так называемой маске номер два - единственная личина, в которой Ларра позволяла себя снимать. Эту же маску - Серьезную и Многомудрую - она надевала для поэтов-студийцев. Посторонним предназначалась маска номер один - Насмешливая и Не Прощающая. Существовала еще одна, Сомневающаяся и Одинокая - ее собственное лицо, когда никто не видит, тоже в общем-то маска, номер три. Для друзей у нее маски не было. Впрочем, друзей, по правде говоря, у нее тоже не было.

Она облизнула губы, продекламировала не в полный голос:

- Два физика фехтуют дерзко...

Имре припал к видоискателю. Жаль, не видно его глаз, не разберешь, нравится или нет. Впрочем, он своего отношения не покажет: хороший редактор, тоже профессионал...

В тишине упали последние строки:

Падет расстрелянный мезон

Родится новая частица...

- Устраивает?

- Кого? - Имре оторвался от монитора, что-то озабоченно перекрутил. А-а, конечно. Хорошо бы новую заставку подобрать, а?

- Срисуй что-нибудь у Эшера. А лучше изобрази фантазию на его темы. Скажем, "Галеры Вселенной". Звучит? - Ларра помолчала, вслушалась в случайно рожденное сочетание, кивнула: - Да, так. "Галеры Вселенной". Сначала пусть мелькнет на миг, потом крути бесконечной лентой под моим телепортретом, хорошо?

Имре озадаченно поморгал, потер ладонью ухо. Закодировал команду Мегамозгу. Затем подрегулировал звук и продиктовал:

- Продолжаем вечерний выпуск новостей искусства. Сегодня поэтесса (Ларра поморщилась) Ларра Бакулева сочинила новое стихотворение. Смотрите и слушайте, уважаемые телезрители, мы с вами - в рабочем кабинете Ларры Бакулевой!

По экрану, перемежаясь, поплыли разноцветные космические корабли, стилизованные под древние галеры, - Мегамозг недурно выполнил каприз или прозрение поэта...

Утро кончилось. Пора натягивать маску номер два - сейчас заявятся с телевизитом юные дарования. Своих студийцев Ларра учила прилежно, хотя кто может научить Поэзии? Вдохновению? Ей и самой его так не хватает. Однажды Азель, подружка дочери, не доверяясь автоматам, пекла ко дню рождения булочки. О, как она священнодействовала! Как, пылая щеками, металась между столом и духовкой! Как месила, пахтала, пластала тесто, как мазала яичным желтком пышную хрупкую корочку! Это и называется вдохновением, которого Ларра, как ни билась, не могла пробудить в юных дарованиях...

Она глянула на часы. Сейчас экранный гость пойдет косяком. Время бросать поэзию, время толковать о поэтах... Но настроение сегодня выпало делать все наперекор. Предоставив домовому роботу право выкручиваться из щекотливого положения, Ларра прихватила со стола чашку остывшего, помутневшего кофе, шагнула в лоджию. Перекусить придется по дороге, подумала она, набирая код диспетчера. Крутись, крутись, наборный диск, передай транспортной фее просьбицу: крибле-крабле-дабль, нужен дирижабль!

- Транспорт, городская сеть. Заказывайте, пожалуйста.

Ларра назвала адрес и свой позывной:

- Одноместный, для прогулки, - попросила она.- Причал "П".