Слышишь, Кричит сова! - [121]

"Цацка" - была полочка, когда-то выпиленная дядей Ваней. Когда искали ключ от сарая, он снял ее, потом повесил на место, но, видно, повесил плохо или гвоздь перержавел.

Происшествие совершенно пустяковое, но дядя Ваня помрачнел как-то. "Неужели полки ему жалко?" - подумал Антон Давыдович, но тут же вспомнил, что полку эту тот делал сам, и провисела она на этом самом месте четыре десятка лет. А вещь, столько времени служившая честно, уже немного больше, чем просто вещь. А дядя Ваня, как-то зябко поежившись, сказал: - Вот чертова полка. Как по нервам трахнула, - Испугался? - неподдельно удивился Танас.

Но дядя Ваня только пожал плечами и спросил Антона Давыдовича: Слушай, отец тебе эту историю не рассказывал?

- Какую историю?

- Ну, про стук,- пояснил дядя Ваня.

- Какой еще стук? - перебил дядька Танас и решительно поднял стакан: -Ну, давайте, стукнемся!

- Успеешь еще, достукаешься,- недовольно сказал дядя Ваня.

Дядьки еще некоторое время препирались, пришлось вмешаться: - Так что за стук, какая история?

Дядя Ваня поерзал на стуле, потом, еще не остыв от перебранки с братом, сказал: - В общем, это в двадцатом году случилось. Этого босяка,дядя Ваня мотнул подбородком в сторону брата,здесь не было, его в это время черт знает где носило...

Дядька Танас не успел открыть рта, потому что Антон Давидович тут же прихлопнул готовый разгореться уголек перепалки, спросив: - Ну так что все-таки случилось?

Дядя Ваня попыхтел, зачем-то отодвинул стакан и сказал: - Да черт его знает, как рассказать...

- За столько лет даже сбрехнуть не научился? - не вытерпел Танас.

- Да отвяжись, Танасаке,- отмахнулся дядя Ваня.

Видно было, что ему никак не удавалось решить - с чего начать, - Ну, в общем так,- наконец махнул он рукой.- Мы с твоим отцом тогда парубковали вовсю,- и, спохватившись, извиняющимся тоном добавил,- молодые были, сам понимаешь... Да. Так вот. Прихожу я однажды уже под утро. Смотрю, мама не спит, ждет. Они с отцом рано ложились, чего сидеть керосин жечь, вставать надо до света. Ну, думаю, решила проверить, когда я домой являюсь. Нет, оказывается. Правда, поворчала немного, для порядка.

- Пришел, слава богу,- говорит.- Дождешься, что тебе на магале ноги переломают, ухажор.

В общем, ждала она, чтоб я в темноте на свою кровать не полез.

- Что? - переспросил Танас.

Но дядя Ваня, видимо, ухватившись за ниточку рассказа, продолжал: Жили мы тогда вот в этой самой комнате. Вот так, поперек,- он показал рукой,- перегородка фанерная была. С этой стороны мать с отцом спали. А вот тут, сразу за перегородкой моя койка стояла. Такая, знаешь, раскладная "солдатская" называлась. И вот оказывается, приехала родственница какая-то из села и мама ей койку мою отдала.

Дядька Танас хохотнул: - Вот визгу-то было бы!

Когда дядя Ваня сказал: ...койку мою ей отдала,.. - Антон Давыдович вдруг вспомнил, и даже удивился - почему не вспомнил сразу. Правда, непонятную эту историю отец рассказал лет десять назад, а то и больше. И скорее всего не ему, он еще мальчишкой был, и просто, видимо, при разговоре оказался.

В общем, главное в этой истории выглядело так.

Однажды, когда дядя Ваня в очередной раз пришел домой за полночь и уже было собрался улечься на топчан под яблоней, вышла баба Донна и встревоженно позвала его. И когда он вошел вслед за матерью в половину, где спала гостья, он сначала не понял, чего хочет мать. Но, приглядевшись, увидел, что койка мелко подрагивает и вдруг услышал где-то пед полом тихое, но явственное постукивание. Надо сказать, что в тот вечер дядя Ваня был несколько поддавши, потому, постояв немного, шепнул матери: - А черт его знает, спать пойду.

Несколько следующих вечеров он являлся совсем поздно, и только дня через три или четыре мать снова перехватила его. На этот раз кровать, на которой спала девушка, не просто вздрагивала, а ходила ходуном. А под полом в непонятном ритме раздавались глухие удары, как будто кто-то колотил в пол кувалдой, обернутой в тряпку.

Дядя Ваня, разозлившись от непонятности, взял керосиновую лампу и, заглянув под койку, трижды постучал кулаком в пол. Чуть погодя... раздался ответный стук. Постучал дважды - в ответ тоже что-то стучит дважды. Триждытрижды. Здесь нужно помянуть две детали. Первая: пол в доме был тогда земляной, и никакого подвала под ним не было. Вторая: девушка ни разу не проснулась, несмотря на то, что стук, нет не стук уже, а грохот из-под пола был таким сильным, что болели уши. А рядом, за перегородкой не было слышно ни звука; если не считать храпа деда Петра. Баба Донна совсем извелась, а когда дядя Ваня было заикнулся - может, разбудить спящую - баба Донна всполошилась, закрестилась, и дядя Ваня отступился. И тут на Следующее утро девушка проснулась рано, встала и, умывшись, сказала: - Дед приходил. Пора домой...

С этого дня все прекратилось - и койка стояла спокойно, как прежде, и под полом не раздавалось ни малейшего звука, как ни вслушивался дядя Ваня.

- Вот такая- в общем чертовщина случилась,- заключил дядя Ваня и, помолчав, добавил: - Вообще-то, отец ее, ну, этой девки, воду умел открывать - его по всему Буджаку знали, А про бабку ее, мамину тетку Минадору вообще черт-те что говорили, Ну, будто она кошкой или собакой могла обернуться...