Слышишь, Кричит сова! - [123]

И тут, наконец память вытолкнула воспоминание, впервые шевельнувшееся в ту ночь когда он пытался понять существо явления, свидетелем которому был дядя Ваня.

Еще на первом или втором курсе ему случайно попался в букинистическом девятнадцатый том из разрозненного собрания сочинений Ромена Роллана, вышедшего лет за пять до войны, и работа, помещенная в этом томе, называлась "Жизнь Рамакришиы". Имя это ничего не говорило, но книга оказалась поразительно интересной, и это понятно: Рамакришна - один из величайших йогов и философов в истории Индии. Книгу он проглотил в один присест, и не раз перечитывал, пока ее кто то, как говорится, не замотал. Но вот что удивительно - память ли тому виной, или чтение наспех, или годы, минувшие с тех пор - он не помнил сегодня почти ничего из рассказанного Ролланом, кроме названия и двух эпизодов жизни Рамакришны, один из которых, как это ни странно, выглядел прямо относящимся и к дяди Ваниной истории и к рассказам отца истории.

Рамакришна, как и всякий уважающий себя йог, путешествовал исключительно пешком, из одежды на любое время года признавал только набедренную повязку, а, если ему не удавалось переночевать в открытом поле и ночь заставала его в каком-нибудь селении, то спать он укладывался прямо на глиняном полу, отказываясь даже от камышовой циновки, как бы ни настаивали хозяева, потрясенные честью принимать у себя великого йога.

И вот однажды хозяин, у которого остановился Рамакришна, рано утром подсмотрел такую, совершенно поразившую его (и это понятно!) картину: проснувшись, Рамакришна стал медленно прогуливаться взад-вперед по длинной веранде, на которой он ночевал. И вот хозяин с ужасом увидел: когда йог шел в его сторону - на плечах у него вместо человеческой была... львиная голова! Дойдя до конца веранды, человек-лев повернул обратно, но это был уже не человек-лев, а человек-слон... И так с растущим ужасом хозяин дома видел, как на плечах Рамакришны сменяли друг друга головы змеи и тигра, попугая и еще каких-то вовсе невиданных зверей. И, наконец, хозяин с облегчением увидел Рамакришну в привычном облике. И только, когда йог собирался снова в дорогу, хозяин решился спросить: - Учитель, что ты делал утром?

Рамакришна коротко ответил: - Упражнялся...

Объснение с точки зрения Рамакришны, очевидно, исчерпывающее. Удовлетворило ли оно слрашивавшего, неизвестно. Антон Давыдович же в свое время этому эпизоду значения не придал - Ромен Роллан рассказывает о Рамакришне вещи поудивительнее. Но сейчас почему-то именно этот эпизод всплыл в памяти и именно он объединил своим объяснением разделенные двадцатью пятью веками рассказы Геродота и дяди Вани.

Явление, некогда наполнявшее мистическим ужасом, гипноз - в наше время стал привычным гастрольным номером, а в последние годы встал в один ряд с лечебной физкультурой, аспирином и другими медицинскими средствами. Сегодня практически любой врач мог бы дать сто очков вперед графу Калиостро. Но.. Каждый, кому приходилось присутствовать на сеансах гипноза, помнит сверлящий взгляд гипнотизера, пассы, пришепетывание и даже громкие приказы. И если бы, скажем, тот же Рамакришна вздумал гипнотизировать своего хозяина таким манером, он бы мог внушить ему что угодно, и ничего в этому удивительного бы не было. Но Рама-Кришна просто гулял и, по его выражению, упражнялся. В поисках объяснения этой детали, Антон Давыдович наткнулся в энциклопедии на такое утверждение: высокий эффект внушения возможен даже вне гипнотического состояния (внушение наяву). Вот здесь-то, видимо, и заключен намек на отгадку. Сила внушения, присущая великому йогу, была огромной. И то, что обыкновенному гипнотизеру приходится достигать многими усилиями, у Рамакришны получалось само собой. Во время упражнений по перевоплощению (а именно это он, очевидно, и делал) он с помощью самовнушения "становился" львом, змеей, тигром и так далее. Но гипнотическая сила у человека таких громадных возможностей образовывала своего рода поле, и наблюдатель, попавший в пределы этого поля, наяву видел то, что в данный момент йог внушал себе.

Такое объяснение кажется единственно возможным.

А дальше вот что. Геродот, Аристей Проконесский и многие другие древние путешественники и писатели (даже Эсхил!) поселяют своих песьеголовых, одноногих, птицеголовых, лысых, одноглазых не на севере, не на западе, не на юге от Греции, а - на востоке, и только на востоке!

И сегодня не утихают споры о том, где обитали невры, исседоны, нирки, блудины и прочие народы, поминаемые античными источниками, но сами источники твердо указывают общее направление- восток.

Геродот не верил, что невр может превратиться в волка, хотя рассказывавшие ему об этом и клялись, что говорят правду. И вообще-то не верил зря. Хотя бы потому, что восток- это и Индия. И точно так, как случайный очевидец подсмотрел упражнения Рамакришны, древний путешественник, добравшийся до Индии, мог или случайно подсмотреть упражнения йогов или любым другим способом оказаться под воздействием внушения. Это наиболее вероятное, видимо, объяснение категоричности рассказов древних путешественников, потому что народ этот был безусловно глазастый и ритуальная маска вряд ли могла их обмануть.