Слушается дело о человеке - [78]

— Откуда же мне знать? — спросил в свою очередь Брунер.

— Н-да. Ничего не понимаю!

Георг Вайс из Управления надзора тоже ничего не знал. Он вообще как-то совершенно выпустил это дело из поля зрения.

Не находится ли оно в Главном управлении надзора?

Нет, и там его не было.

— Я давным-давно возвратил вам весь этот хлам, — заявил старший инспектор Мориц. — Право, не понимаю, где он может быть, если не у вас.

Таким образом, розыски пропавшего дела снова привели в магистрат, вызвали всеобщее волнение и наконец мало-помалу забылись.

Но однажды у начальника отдела кадров всплыло смутное воспоминание. Кажется, уже довольно давно из какой-то инстанции, да, из весьма высокой инстанции, по какой-то совершенно непонятной причине, было затребовано дело Брунера. Но что это была за инстанция? Он начал снова обзванивать всех подряд. Никто ничего не знал. Его очень тревожило то, что так старательно собранные им бумаги попали бог весть куда. И ни пометки, ни следа! Куда они могли деться? Оставалось только ждать. Разумеется, дело затребовали не без причины. Вероятно, какое-нибудь ответственное лицо решило самым суровым образом покарать Брунера и положить конец его непокорству. Давно пора! В конце концов есть много других дел, а не только эта бесконечная возня с делом Брунера. Вот уж истинно верующий человек никогда бы не превратился в такого сутягу, как Брунер. Уж он-то, Шварц, может сказать это с полной ответственностью. Недаром он заместитель председателя церковного совета.

— Войдите!

Шварц поднял глаза от работы и посмотрел на дверь. Никто не вошел.

— Войдите! — крикнул он снова.

В коридоре царила мертвая тишина.

Шварц встал и вышел из комнаты посмотреть, в чем дело.

Но за дверью никого не было. Только вдали, там, где коридор делал крутой поворот, он увидел крошечный силуэт долговязого уполномоченного по вопросам культуры, исчезающего за каменным выступом.

Шварц покачал головой. Вот к чему ведут эти вечные волнения! Ему чудится, что стучат, хотя никто и не думает стучаться. Только бы нашлось это дело! Только бы начальству не вздумалось сейчас его затребовать!

Шварц снова сел к столу и склонился над бумагами.

Прошло две недели. Наступил день, назначенный для слушания дела в высшей инстанции. Люциана поднялась рано. Она сварила особенно крепкий кофе, нарезала особенно тонко хлеб и несколько ломтиков завернула для Брунера.

— Как знать, сколько это продлится!

Но Мартину не хотелось брать с собой завтрак.

— Самое трудное позади. Я иду в последнюю инстанцию. Как там решат, так и будет.

— Но это еще не последняя…

Он кивнул.

— А как тебе удалось улизнуть из магистрата? — спросила она.

— Сказал, что еду разыскивать свое дело, — пояснил он и засмеялся. — Ну, будь здорова. — Они обнялись. — И думай обо мне.

Он быстро вышел из дома.

Она, странно спокойная, закрыла за ним дверь. Почему-то ей совершенно не было страшно. Люциане нельзя было присутствовать на суде. Дело слушалось при закрытых дверях. Но она была уверена, что, сидя здесь, у себя дома, все равно будет знать обо всем, что там происходит.

Глубоко задумавшись, она принялась за работу. Посуда все еще стояла не перемытая. Она увидела председателя высокого судилища. Он сидит, выпрямившись, в своем судейском кресле. Глаза его смотрят ясно, спокойно и невозмутимо. От него исходит какой-то особый свет, разгоняющий тьму. Люциана отодвинула кастрюлю и помешала в плите уголь. Она видела и Мартина, спутника своей жизни. Он стоял перед судьей, спокойный и сдержанный, — человек, который распахнул последние двери.

Вода в кастрюле закипела и с шипением полилась на плиту. Люциана вздрогнула.

Что если суд примет другое решение? Вдруг он признает, что взыскание наложено справедливо? И присудит к еще большому денежному штрафу? А вдруг он постановит немедленно уволить Мартина? Или, может быть, удовлетворится тем, чтобы ежемесячно удерживать часть его жалованья? И они никогда не избавятся от гнетущих долгов.

Работа валилась у Люцианы из рук. Она опустила глаза. Кот Мориц, мурлыча, начал ластиться к ней. Она погладила кота по черной шкурке, по белой жилетке.

И тут она ясно услышала, как Мориц, советник Главного управления надзора, читает обвинительный акт: медленно, не пропуская ни одной буквы и поднимая глаза после каждой фразы, чтобы проверить впечатление от своих слов.

Что будет, если председатель суда поддержит обвинение? Но он сидел все так же прямо, и от него исходил странный свет, свет человечности.

Раздался звонок. Люциана невольно стиснула руки, но тут же разжала их и бросилась к дверям.

— Извините, пожалуйста, сударыня. Я пришел сегодня немного раньше.

Агент, торгующий предметами гигиены, улыбаясь, протянул ей кусок мыла.

— Не угодно ли вам еще что-нибудь? Наждак, туалетная вода, лезвия для бритья, бумажные рулоны — они подешевели, — новое средство для рук — «Тонка 54»? Не желаете ли вы что-нибудь заказать?

Люциане было неловко отпустить этого человека ни с чем. Она купила рулон бумаги и закрыла за ним дверь.

И тут Люциана поняла, что ее муж ушел уже два часа назад. Нет, пора наконец по-серьезному приняться за дело.

Она спустилась за покупками и вдруг совершенно неожиданно повстречала Генриха Драйдопельта. Он как раз выходил из трактира «Черный ворон».