Слушается дело о человеке - [65]

Директор подошел еще ближе и увидел, что это вовсе не доспехи, а какая-то фигура, которой раньше здесь не было.

Странная фигура, беспомощно свесив руки, застыла между стеклянной витриной и пушкой.

Неужели сюда забрался вор? Неужели, движимый жадностью или корыстью, он решил похитить ценные экспонаты? Как жаль, что у него, у директора музея, нет при себе оружия!

— Алло, что вы здесь делаете? — крикнул он бодрым и громким голосом.

Фигура распалась на две половины и превратилась в две фигуры, которые задвигали руками и ногами.

— Ах, это вы! — воскликнул насмерть перепуганный директор музея. — Я думал, вы ушли…

Старший финансовый контролер поправил галстук, а девица Нелли платье.

— Мы как раз осматривали пушку, — сказал, пытаясь шутить, чиновник. — Какое счастье, что она не выстрелила. Хе-хе-хе! У вас чрезвычайно интересно, право, чрезвычайно интересно и весьма антично.

Директор музея, который еще не успел прийти в себя, молча кивнул.

— Да, здесь пришлось много потрудиться. Но извините, пожалуйста, я сейчас закрываю…

— О, разумеется! Мы не станем вас задерживать. Нет, просто удивительно, как много вы сумели создать. До свидания.

Через минуту щелкнул замок, и музей снова погрузился в глубочайший покой.

Люциана как раз собралась за покупками, когда позвонил Драйдопельт.

— Что слышно? Ничего нового? — спросил он, бесцеремонно входя в комнату.

Люциана посмотрела на него с испугом.

Драйдопельт вынул из кармана трубку и принялся ее набивать.

— Вы разрешите, сударыня?

Он засунул табакерку в карман и пронзительно посмотрел на Люциану.

— Случалось вам хоть раз заглянуть в святая святых магистрата? Там творится черт знает что!

Он закурил.

— Куда ни взглянешь — просто мерзость. Но уж у этого — как его там — Эдельхауэра рыльце, конечно, в пушку. Впрочем, оставим его в покое. У каждого из них есть свои секреты — не одни, так другие. Как бы там ни было, но есть много людей, которые не пожелают срывать с него покрова невиновности. Повторяю, у всех могут быть секреты. Но почему же они не оставляют, наконец, в покое вашего мужа?

Драйдопельт запыхтел, и лицо его окончательно утонуло в клубах дыма.

— У моего мужа нет секретов, — оборвала его Люциана. — Во всяком случае, таких секретов.

— Верю, охотно верю! Но, видите ли, так просто, ни за что ни про что, его бы не стали травить. Меня в этом не уверите. Не кипятитесь, пожалуйста. Поверьте, я хочу вам добра.

Драйдопельт взглянул исподлобья на Люциану. Она съежилась и забилась в угол дивана.

— Вы помните «дело Кроль»? Тоже совершенно дутое. Так вот, смотрите, как бы дело вашего мужа не явилось его вторым изданием. Он должен держать ухо востро. Больше, к сожалению, мне сказать вам нечего.

Сквозь облака табачного дыма на секунду мелькнула его голова.

— Видите ли, наверху (он подразумевал магистрат) никому нельзя доверять. Там каждый против всех и все против одного. Чтобы справиться с этой братией, нужно пройти сквозь огонь, воду и медные трубы. Я уверен, что ваш муж не добьется у них ссуды, у дерьма этакого.

Люциана, побледнев, сидела на диване. Ей обязательно нужно было выйти за покупками, но она не двигалась с места. Ей казалось, что она закоченела.

— А ваш муж действительно сказал вам правду? — вдруг без всякого перехода спросил Драйдопельт, устремив на нее пронизывающий взгляд.

— Правду? — пролепетала она. — Правду?

В сущности, она судила обо всем только с одной точки зрения, то есть с точки зрения своего мужа. Поэтому и сейчас она старалась побороть возникшее в ней чувство сомнения, боли, отчаяния и страха.

Вдруг она опустила голову на диванную подушку и заплакала.

— Я понимаю, как это неприятно. Ведь у вас дети…

Драйдопельт снова набил трубку.

— Раз у вашего мужа совесть чиста, пусть он выведет на чистую воду всю эту шайку. Грош ей цена!

Люциана подняла голову.

— Да, но как? Ведь тут концов не найдешь. Вертишься, словно белка в колесе.

Она всхлипнула, не в силах больше скрыть волнение, потом встала и, стараясь овладеть собой, подошла к окну. Внизу на улице дети водили хоровод. Один из ребятишек метался по кругу, перебегая от одного к другому и пытаясь найти какой-то предмет. Малыши пели во все горло старую детскую песенку: «Копейка, копейка, ступай-ка сюда, ступай-ка туда!»

Люциана услышала, что ее гость встал. Она отвернулась от окна. Не прощаясь, Драйдопельт вышел из комнаты. Но в дверях повернулся и крикнул:

— Швырнуть бы гранату в эту лавочку…

Люциана уже опоздала пойти за покупками. Да и лицо у нее было заплаканное, а голова трещала. В эту минуту в комнату ворвались дети. Мальчик поранил себе руку о ржавый крюк. Она тотчас повела его к врачу.

Она сидела в приемной у доктора, прислушиваясь к разговорам: у жены лавочника на Фриденсгасе, еще совсем молодой женщины, сделался удар Несчастную совсем замучили чиновники налоговой инспекции. Они довели ее просто до безумия. Люциане невольно вспомнились собственные долги. Ей показалось, что молот у нее в висках стучит еще сильней.

— Следующий, прошу вас!

Врач промыл и перевязал рану мальчику, и Люциана поспешила домой. У нее было очень много работы.

Около двенадцати измученная женщина вбежала в магистрат. Она боялась опоздать и, задыхаясь, постучала в справочную.