Слушается дело о человеке - [14]

Даже очки его как бы исчезли. От них осталась только самая несущественная часть — кончик оправы, изящной дугой лежавшей за ухом. Единственно, что мог увидеть Брунер в эту минуту, была приглаженная и корректная чиновничья голова.

Брунер подошел ближе. Опущенная голова несколько приподнялась, однако глаза оставались по-прежнему прикованными к столу. Движением руки Шварц предложил посетителю садиться.

— Н-да! — сказал он через некоторое время и, кажется, еще больше сосредоточился на делах.

Брунер готов был принять его за погруженного в молитву монаха, но он совершенно твердо знал, что Шварц заведует кадрами магистрата и является, так сказать, не только правой, но и левой рукой бургомистра. Черный рабочий халат, который неизменно носил Шварц, еще больше подчеркивал торжественность его особы. Он откашлялся и снова сказал «н-да». Очевидно, это восклицание казалось ему кратчайшим вступлением к тяжелому разговору.

— Мне очень жаль, — начал Шварц после некоторого раздумья, — мне, разумеется, чрезвычайно неприятно, но вы понимаете сами, у меня есть определенные обязанности, и хотя лично я совершенно убежден, что…

Он взял со стола какую-то бумагу, внимательно прочел ее, откашлялся, прикрыв рот правой рукой, поправил очки и продолжал.

— …что… н-да, в некотором отношении я не могу считать вас невиновным…

Брунер слушал его внимательно, с трудом скрывая любопытство.

Начальник отдела кадров чуть-чуть приподнял голову, по-прежнему не глядя на обвиняемого.

— Н-да, к нам поступило заявление. Я знаю, разумеется, что не все приведенные против вас обвинения обоснованы. Во всяком случае — вы понимаете, — в них все изображено в чрезвычайно искаженном виде. Но — вы понимаете — я обязан выполнить свой служебный долг и вручить вам обвинение, дабы вы могли представить объяснительную записку. Вот оно. Прошу вас. Главный пункт обвинения — история с велосипедом. — И он подал ему документ, покрытый знаками и пометками. — Вы обязаны дать объяснение.

— Я совершенно не собираюсь давать объяснения, — твердо заявил Брунер и уселся поудобней. — Просто я разрешил одной бедной женщине пользоваться велосипедом, который мы смонтировали из хлама. Теперь он давно стоит в подвале и даже прикреплен на цепи. Может быть, вам угодно пойти и взглянуть на эту таинственную развалину?

Он вскочил и сделал несколько шагов по комнате.

Шварц, все еще роясь в бумагах, отмахнулся от него обеими руками.

— Ну к чему же так волноваться, коллега? Изложите все в письменном виде. Я же вам сказал: лично я убежден, что здесь что-то подстроено. Нет ли у вас завистников среди сослуживцев? Знаете, нет человека, у которого не было бы врагов. Во всяком случае, мне все это представляется вовсе не в столь черном цвете.

И Черный Жорж в первый раз поднял глаза. В светлых стеклах его очков отражалось окно, уменьшенное до ничтожных размеров. Хотя Шварц был тщательно выбрит, щеки его казались иссиня-черными.

— Второй пункт обвинения — история с бензином. Ну, это уж просто смешно. Лично я убежден, что здесь все выяснится очень скоро.

Он посмотрел на своего собеседника снизу вверх.

— С бензином? Вот тебе раз! Это еще что такое? — спросил Брунер словно про себя и невольно улыбнулся. Но вдруг он вспомнил, и лицо его стало серьезным. Он придвинул свой стул к письменному столу.

— Это, верно, история, которая разыгралась несколько месяцев назад? Понимаю. Теперь вам только остается сказать мне, кто автор этой сказки из «Тысячи и одной ночи».

— Дорогой коллега, вы, конечно, понимаете, что я не имею права поступить так, пока расследование не привело к определенному результату. Но я сказал уже вам, что считаю второй пункт совершенно неважным. Бензин, который столь долго хранился в погребе, должен был так или иначе испариться. Это летучая жидкость. Вы использовали его для казенной машины и заменили новым точно в том же количестве. Тут все в порядке. Вам не грозят решительно никакие неприятности.

— Почему же начальство тогда не швырнуло клевету в мусорную корзину, раз все так ясно и понятно? — возмутился Брунер.

— Н-да, клеветой это, в сущности, не назовешь, коллега. Факт остается фактом. Бензин был действительно использован и заменен другим. То-то и оно. Бензин не следовало заменять. В инструкции сказано, что его следует хранить, — и только. Как заведующий отделом, вы обязаны были это знать.

Шварц переложил одну пачку документов с левой половины стола на правую, а другую — с правой на левую.

— Однако тот факт, — продолжал он снова, — что вы лично не извлекли из этой замены выгоды, может послужить оправдывающим обстоятельством.

— Я бы хотел указать, — взорвался Брунер, — что замена бензина была произведена с разрешения магистрата и в присутствии свидетелей. Вам это так же хорошо известно, как мне.

Шварц сделал какую-то пометку на листке бумаги, который лежал перед ним.

— С тех пор прошло много месяцев. При том количестве дел, которые через нас проходят, всего не упомнишь. Но, повторяю, чтобы покончить с этой историей, мне нужно получить от вас объяснение в письменном виде.

Начальник отдела кадров приподнялся, пожал Брунеру руку и сел снова.