Слуньские водопады - [23]

* * *

К такому вот примечательному человеку слуга и привел Хвостика, который почтительно ему поклонился. Оба — хозяин и гость — были худощавы и невысоки ростом. Доктору Кайблу его все еще темные, опущенные к уголкам рта усы придавали какой-то французский вид, возможно, заодно с учтивыми и несколько старомодными движениями рук.

Хвостика, когда они сейчас сидели друг против друга, неотвязно одолевало абсурдное ощущение, что здесь он очень далек от той улочки, по которой в фиакре подъехал к этому дому, словно дом имел глубину в несколько километров (и тут же он понял: в детстве он все воспринимал таким вот образом, но с тех пор окружающий его мир уменьшился — и запах дегтя, исходивший от торцов, он ощущал точь-в-точь как в детстве, — но разве это возможно?!). Отсюда было всего несколько метров до улицы, которую, однако, нельзя было увидеть, ибо три окна этой огромной комнаты смотрели в сад; проезжая по сплошь застроенной улице никто бы не заподозрил, что за этим домом находится такой глубины и такой протяженности сад. Из окон видна была только зелень, целиком заполнявшая двор; зеленые верхушки деревьев все ограничивали, ни один дом не открывался глазу, так же как и обратная дорога к дому и стена, огораживавшая этот маленький парк.

Между тем доктор Кайбл, в то время как слуга ставил на стол бокал с малагой, умело и благодушно начал разговор, который обычно начинает тот, кому легче составить себе понятие о жизни и обстоятельствах собеседника, и, таким образом, вовлекает его в более широкий круг своих интересов. В данном случае завязать беседу, конечно же, надлежало господину советнику, у которого все было как у Хвостика, а именно: пережитые в свое время подъем и напряжение на пути от юных лет, прошедших в бедности к ее преодолению, а после того еще и долгая практика сложной и разносторонней профессии, да вдобавок теория, без которой все кажется смутным, обыденным и разве что человечным. Итак, высокопоставленный юрист начал с того, что принес свои поздравления Хвостику, вступившему на столь важную и многообещающую стезю в индустрии — сравнив это с вхождением в гавань большого устойчивого корабля, идущего точно проложенным курсом, — и одновременно отдал должное желанию Хвостика новую картину своей жизни вставить в новую же раму, признав это желание не только вполне обоснованным, но и само собой разумеющимся.

— На вас ведь будут возложены известные обязанности по представительству, — заметил он. (Об этом он знал даже больше, чем Хвостик. Его вышеупомянутый родственник при случае рассказал ему, что англичанин мистер Клейтон-младший видит в Хвостике будущего коммерческого главу всего венского предприятия, что по логике вещей должно было привести к скорому предоставлению полномочий, только вот старик в Англии считает, что для такого поста Хвостик слишком молод, а посему с этим надо еще немного повременить.) — Не говоря уж о том, что в доме, где вы сейчас проживаете, господин Хвостик, у некоторых жильцов еще, возможно, существуют известные обстоятельства… Ну да вы это и сами не могли не заметить. — (Здесь Хвостик словно бы прижал уши, почувствовав угрозу, точь-в-точь как некогда у доктора Эптингера!) — Этот дом я в свое время получил в наследство вместе с такими милыми… побочными обстоятельствами, которые я, как ни странно, не сумел сразу устранить. Вероятно, я не приложил к тому достаточных усилий, вполне возможно. Но мне намекнули, что не стоит об этом хлопотать, ввиду терпимости, проявляемой властями, лучше сделать вид, что я ничего не знаю. К тому же ответственность в любом случае падает на жильца. Что ж, я так и поступал, но я сам не управляю своими домами, для этого существует совет доверенных лиц. Что касается вашего случая, то я в письменной форме дал им прямые указания все уладить. А вот сделали они необходимое или нет, я не знаю. Какие у вас впечатления на этот счет, господин Хвостик?

— Я, собственно, ничего больше не замечал. — Хвостик сказал это как бы между прочим. Невероятность всей ситуации призвала его к сдержанности и успокоила. Вообще-то он мог бы хоть сейчас выкинуть этих особ. Пускай Веверка лопнет со злости! Или еще лучше: надо выехать как можно скорее, не дожив до конца оплаченного квартала.

— Итак, — доктор Кайбл счел эту тему исчерпанной, — summa summarum[8], господин Хвостик, я не только вполне понимаю ваше желание выехать из данной квартиры, но считаю это вполне правильным. Есть у вас уже в виду новое жилье?

Вообще-то доктор Кайбл, как только Хвостик вошел в гостиную, сразу понял, что за человек перед ним. Собственно, он это знал о каждом, кого видел впервые (а практических упражнений у него, право же, было предостаточно). Более того, он умел видеть то, что таилось под внешней оболочкой, даже если это внушало отвращение (что отнюдь не относилось к Хвостику), и уж никак не принадлежал к людям, которые в подобных случаях тотчас же отскакивают, как мяч от стены (они мгновенно проникаются антипатией, и вот суждение уже составлено). В таком видении у советника суда была заложена способность к справедливости, превосходившая все, что могла предложить юриспруденция. Такого рода справедливость в нашей душе как бы подменяет адвоката, приглашенного защищать обвиняемого. И доктор Кайбл нередко пользовался этой своей способностью.