Как-то раз, когда наш знакомец с Рейна проходил в обществе доктора из Брасенгейма мимо кладбища, тот, указав на свежую могилу, заметил:
— Вот и Зельбигер тоже ускользнул от моих забот и обрел это последнее пристанище стараниями своих приятелей.
В трактире, где бражничали канцеляристы, разгорелся яростный спор, и один из собутыльников, стукнув кулаком по столу, воскликнул:
— И все-таки их не существует! Я разумею привидений и прочих призраков. А те из вас, кои дадут себя запугать, — продолжал он, — глупые бабы, да и только.
Тут его товарищ, писарь, решил поймать спорщика на слове и сказал, обращаясь к нему:
— Послушай-ка, счетовод, не много ли ты на себя берешь? Бьюсь об заклад на полдюжины бургундского, что смогу напугать тебя до смерти, хоть и заранее уведомлю о своем намерении.
Счетовод согласился, сказав: «По рукам!»
Вслед за тем писарь отправился к лекарю.
— Господин хирург, если вам попадется покойник, у которого вы могли бы отсечь руку по локоть, то благоволите сообщить мне об этом.
Некоторое время спустя лекарь пришел к писарю.
— Нам доставили труп самоубийцы, — сказал он. — Покойник был решетником. Мельник выловил его у запруды. — И он протянул писарю отрубленную руку.
— Ну как, счетовод, ты по-прежнему упорствуешь в своем утверждении, будто призраков не существует?
— Разумеется, не существует, — ответствовал тот.
Тогда писарь тайно прокрался в каморку счетовода и спрятался под его кроватью. А когда счетовод улегся в постель и заснул, писарь провел по его лицу своей теплой рукой. Счетовод проснулся и так как он в самом деле был человеком разумным и храбрым, то сказал:
— Что это за дурацкие проделки? Ты хочешь во что бы то ни стало выиграть наш спор? Ужель ты мнишь, будто я сего не понимаю?
Писарь не проронил ни слова в ответ, но, когда счетовод снова заснул, писарь вдругорядь провел своей рукой по его липу. Тогда счетовод сказал:
— Ну, знаешь, будет! Коль я схвачу тебя за руку, тебе несдобровать. — И третий раз медленно провел писарь рукой по лицу счетовода, а когда тот уже готов был его схватить и хотел было воскликнуть: «Вот ты и попался!», у него в руках оказалась ледяная, обрубленная по локоть рука утопленника, и леденящий, смертельный страх заполз счетоводу в самое сердце, поразил всю его живую плоть. Когда же он очнулся и пришел в себя, то произнес слабым голосом:
— Сколь ни прискорбно это, но вы выиграли наш спор.
Писарь рассмеялся и ответил:
— В воскресенье разопьем полдюжины бургундского!
Однако счетовод возразил ему:
— Мне уже его никогда не пивать.
Коротко говоря, на другое утро у него поднялся жар, а неделю спустя он был уже трупом.
— Вчера спозаранку, — сказал доктор нашему знакомцу, — его отнесли на кладбище, и он покоится в той самой могиле, на которую я вам давеча указал.
(Из календаря «Рейнский домашний друг», год 1814, «Смерть от страха».)
Разговор в трактире: существуют ли привидения или там призраки?
— Чушь все это, сказки. И всякий, кого удастся этим напугать, — глупая старая баба, да и только.
Вдруг одному из собутыльников, до той поры молча слушавшему спор, пришла на ум одна затея, которая показалась ему столь забавной, что он едва смог сдержать свой восторг. Великолепно!.. Ну, подождите!..
— Бьюсь об заклад, коллега, что ты у меня задрожишь от страха как осиновый лист, причем еще нынче ночью, хоть я тебя и предупреждаю об этом заранее.
Тут же заключили пари на несколько бутылок вина, а потом тот, кто его предложил, отправился к своему приятелю, окружному врачу, вскрывавшему трупы, и раздобыл у него отсеченную по локоть руку самоубийцы, которого выловили у запруды. Через открытое окно — дело было летом — он быстро влез в комнату своего коллеги и юркнул под кровать, безмерно радуясь своей выдумке. Ждать пришлось долго, целую вечность, да и лежать под кроватью оказалось весьма неудобно. Будь это хоть спальня красивой женщины, тогда б еще куда ни шло, там есть на что поглядеть, а тут… Ну, наконец-то!.. Лестница скрипнула… Итак, момент настал!.. Он сжался в комочек и притаился. Вспыхнул свет, послышалось долгое откашливание… гх, гх… Что будет дальше? «Только бы ты не угодил мне в голову сапогом, любезнейший!» Снова стало темно, хозяин ощупью пробирался по комнате. Что-то скрипнуло это, конечно, кровать… Ну вот, уже и захрапел. Главное, не шуметь. Он осторожно высовывается из-под кровати, в левой руке у него мешок с рукой покойника, а правой он дотягивается до лица заснувшего приятеля и торопливо проводит по нему ладонью снизу вверх, задевая нос, и снова заползает под кровать.
— Болван, так тебе пари не выиграть!
«Молодец, неплохо, да ты храбрый парень! Что ж, повторим. Валяй, ругайся! А теперь в третий раз!»
— Ну, погоди, ты у меня дождешься! — раздается грозный голос с кровати.
«А теперь… подсуну-ка ему обрубок из мешка… Ха!.. Вот так. Тишина. Ну, каково? Никакого ответа… Что, сильно подействовало, да? Ну, хватит, пора кончать шутку!..»
Когда же он зажег свет и хотел было насладиться своей полной победой и уже собирался произнести заранее заготовленную фразу: «Не говори „гоп“, пока не перепрыгнешь», он увидел на смятой наволочке иссиня-бледное лицо своего приятеля, уставившегося в одну точку вытаращенными, немигающими глазами. И тут самого шутника продрал мороз по коже, ибо лежащий в постели не отшвырнул от себя холодный обрубок, а, наоборот, судорожно вцепился в него — тронутая тленом мертвая плоть с буро-красным срезом вокруг вылущенного локтевого сустава торчком стояла на подушке…