Слуги в седлах - [5]
О чем я говорю? Я собирался сказать совсем не то. И все-таки мне сразу стало легче. Нельзя прокрутить свои слова обратно. Вот и хорошо. Пусть думают что хотят.
— Вот так. Теперь вы знаете мое мнение. Я все сказал. До свидания.
Закрывая дверь, он увидел, как Ханнэс воздел руки над столом, а госпожа Мякеля, кажется, хотела всех обнять.
3
Уже у самого сада, неподалеку от дома, он вдруг вспомнил о принятом утром решении: наслаждаться весной. Он остановился и оглядел деревья.
Вся вторая половина дня ушла на составление докладной записки. Пусть правление знает, что проект непригоден, что над ним надо еще поработать. Правда, и в настоящем виде его можно реализовать, если для строительства будет выбрано другое место. Как заведующий отделом, он предлагает...
Так он написал..
Когда у них будет совещание, я сам пойду и доложу... Но я ведь хотел поглядеть на весну... У дверей квартиры он спохватился, что забыл про лодки. Надо взглянуть, покрыли ли суриком ту маленькую моторку образца тридцатых годов? У него тоже такая. Вот уже лет двадцать. Печально, что всему на свете переваливает уже за двадцать.
Он глубоко вздохнул.
Чертовы кофеварщики. Не могут жечь свой кофе где-нибудь подальше от чужих квартир, этакие кофейные монополисты. При их сбережениях им и дела нет до всей городской бедноты.
Он поравнялся с лифтом. Там было пусто, и он вошел в лифт.
Кристина спала. Он догадался об этом по той тишине, которая царила в квартире. В прихожей он снял пиджак, сбросил ботинки, надел просторные сандалии и прошел на кухню. Он открыл кран, ополоснул теплой водой кофейник, влил туда шесть чашек холодной воды, поставил кофейник на плиту, чиркнул спичкой и включил газ. Из двух склянок — по шесть ложек из каждой — он всыпал кофе в кофейник.
Приоткрыв дверь спальни, он услышал тяжелое дыхание. Кристина спала, лежа на спине. Рот полуоткрыт, под глазами — синеватая желтизна. Дряблые голые руки. Двойной подбородок. Отвисшая кожа. Женщина под шестьдесят. Платье до колен. Под чулками — узлы вен.
Рот у Кристины большой, губы сильные.
Он целовал этот рот — всю жизнь один только этот. Почему вдруг такое вспомнилось? Странно. Лет сорок назад он целовал эти губы впервые, потом по ночам на этой же самой кровати все кончалось одним и тем же. А начиналось всегда с поцелуев в губы. Сначала родился Лаури, потом Пентти, потом Эса и за ним Кайса. Этот рот — начало их общих детей, которых они вместе любили и растили. Вот и все.
Вода закипела, запах кофе защекотал в носу. Он бросился на кухню. Кофе не должен кипеть. Он выключил газ и поставил кофейник под грелку. Потом достал из шкафа две чашки, нарезал французский хлеб и стал искать в холодильнике масло.
Кристина вошла в кухню и, потягиваясь, присела к столу.
— Ты дома? Меня разбудил запах кофе. Почему ты так задержался?
— Были кое-какие дела. Где масло?
— Вон там, справа... Не там... На нижней полке.
Когда муж налил кофе, жена сказала зевая:
— Послушай, Хейкки, нам придется взять обратно старую служанку.
— Почему?
— Уборщице одной не справиться. Тебе ведь тоже будет лучше, если придешь со службы к готовому кофе. У меня дел по горло, я не успеваю позаботиться о тебе. Ты сегодня идешь со мной на вечер нашей районной организации.
— Да ведь я на прошлой неделе ходил.
— Ты так редко участвуешь в моих делах.
— А по-моему, ничьи мужья не бегают к вам чаще меня.
— Непременно пойдем.
— Мне некогда. Дела.
— Не пустишь же ты меня одну, если все другие придут с мужьями? Там будет камергер Сеппя, доктор Кипенойнен и кто только не будет.
— Я беспрекословно таскаюсь повсюду, куда ты хочешь, но сегодня мне некогда.
— Ты же обещал на прошлой неделе.
— И все-таки не пойду.
— А кто меня привезет домой?
— Поедешь на машине туда и обратно.
— Я не решусь ехать на машине: там же вечер, и к кофе подадут ликер.
— Кто тебя заставит его лакать?
— Ты же знаешь, как он освежает после долгого сидения и длинных разговоров. Сам говорил.
— Хочешь ликеру — бери такси.
— Сколько раз я тебе говорила: человек в твоем положении должен иметь шофера от фирмы. Ты член администрации. У всех других есть, говорят, шоферы. Мог бы позаботиться, чтобы шофера давали хоть на те вечера, когда я занята допоздна, если уж ты сам не можешь идти со мной...
— Сидеть и скучать, пока вы лакаете кофе с ликером и судачите о своих делах.
— Хейкки!
— Да. Я же ничегошеньки не понимаю в этих разговорах. Сижу на ваших вечерах, как на другой планете.
— Потому что не следишь за литературой.
— Может быть. Я пробовал, но это выше моих сил — читать Кронина, Гамильтона Бассо, Сомерсета Моэма, Альберто Моравиа и о ком вы там еще говорите.
— Кстати, ты вообще-то собираешься заказывать новую машину?
— Нет. Зачем?
— Нашей машине уже пять лет. Она вышла из моды. Жены многих членов правления обзавелись новыми марками.
— Да ведь наша машина со «знаком качества».
— Ну и что же? Она выходит из моды.
— Какая разница, если мотор хороший?
— Ты же знаешь, мне приходится участвовать в разных представительствах, и это неудобно, что у меня нет новой машины.
— А помнишь, когда дети еще ходили в школу, у нас был маленький фордик, мы ездили на нем лет десять. Потом его взяли даже на войну, и он вернулся оттуда целехоньким.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.