Слуги и снег - [7]

Шрифт
Интервал

БАЗИЛЬ. Питер, скажи, слуги по-прежнему религиозны?

ХАНС ДЖОЗЕФ. В такую пору в людской по всему полу лужи, сырость – снег-то тает. Вот и припахивает. Вы уж не обессудьте, неприятный запашок.

ПИТЕР ДЖЕК. Да, ваша милость.

ОРИАНА. Могу я попросить стакан воды?

МАРИНА. Ваша милость, к ужину накрыто, если желаете…

Выходит, повинуясь жесту Питера Джека.

БАЗИЛЬ. Ах, ну да, вот и сюжеты из Святого писания. С детства их помню. Видишь, Ориана?

ОРИАНА. Так могу я попросить стакан воды?

ПИТЕР ДЖЕК. Ваша милость, ужин…

ОРИАНА. Я прошу всего лишь стакан воды! Будьте так добры!

ПИТЕР ДЖЕК машет рукой Мики, тот выходит.

БАЗИЛЬ (все еще разглядывает картины). Есть настоящие шедевры!

ОРИАНА. Базиль, по-моему, у нас в комнате крысы.

Входит МИКИ с чашкой. Опускается на колени перед Орианой.

БАЗИЛЬ. Не смей так делать!

ОРИАНА. Ты красивый мальчик. Чудесные глаза. Пожалуй, я сделаю из него маленького пажа. Мне ведь нужен паж, правда, Базиль?

Обращается к Мики.

Ты не против?

ПИТЕР ДЖЕК. Ваша милость, он не знает, что такое паж.

ОРИАНА. Наряжу тебя в красивые одежды, стану ласкать и баловать. И мой маленький паж будет всегда при мне. Хочешь?

МИКИ что-то бормочет.

Что-что?

Вдоль задника ползет ПАТРИС, пытаясь незаметно пробраться в буфет. ХАНС ДЖОЗЕФ негодующе фырчит и норовит пнуть его ногой.

БАЗИЛЬ. Эге, Ханс Джозеф, не надо! Кто этот несчастный? Да будет тебе, уймись!

ХАНС ДЖОЗЕФ. Он не слуга, ваша милость. Не наш он. цыган. Дармоед и ворюга.

ПАТРИС прячется за буфет, выглядывает из-за дверцы. БАЗИЛЬ, а за ним остальные подходят ближе. Луч прожектора высвечивает буфет.

БАЗИЛЬ. Цыган… Да-да, помню, у нас всегда зимовали цыгане.

ХАНС ДЖОЗЕФ. Верно, ваша милость. Летом они на простор подаются, на кочевье, а как холода ударят, жмутся к большим домам. В каждую щель лезут, точно крысы, и тащат все – прямо из-под носа. Гони не гони – без толку.

БАЗИЛЬ. Говоришь, они живут воровством?

ХАНС ДЖОЗЕФ. Святая правда. А этот из самых паскудных. Других-то мы, как поймаем на воровстве, сразу в кровь бьем. А этого еще ни разу за руку не схватили.

БАЗИЛЬ (развеселившись). Откуда ты знаешь, что он ворует?

ХАНС ДЖОЗЕФ. Должен же он есть. Не святым, чай, духом питается. Гляди, какой толстый.

БАЗИЛЬ. Эй, цыган, покажись! О тебе говорим!

ПАТРИС выходит из-за дверцы, встает на колени перед Базилем.

Встань, встань, ты же мужчина! Как тебя зовут?

ПАТРИС. Патрис, если ваша милость не возражает.

Говорит с легким акцентом.

БАЗИЛЬ. И что ты делаешь в буфете? Прячешься?

ПАТРИС. Не прячусь я, а сплю, ваша милость.

БАЗИЛЬ. Спишь?

ПАТРИС. Сплю. Живу.

ОРИАНА (смеется). Он тут живет!

ХАНС ДЖОЗЕФ. Буфет-то старый, пустой, никто им не пользуется, вот цыган и устроил тут ночлежку. Но если ваша милость прикажет, мы его в два счета выгоним.

ПАТРИС. Я не один, ваша милость. Тут и Мики спит.

ОРИАНА. Мики, бедняжка, ты тоже живешь в буфете?

МИКИ снова бормочет.

Что-что?

МИКИ. На верхней полке.

ОРИАНА. На верхней полке…

БАЗИЛЬ и ОРИАНА смеются, ПИТЕР ДЖЕК усмехается. ХАНС ДЖОЗЕФ хмурится, ПАТРИС обворожительно улыбается. В Базиле он пока не уверен, зато в Ориане почуял возможную защитницу, непрестанно кивает ей и посылает чарующие улыбки.

Но там же очень холодно!

ХАНС ДЖОЗЕФ. Цыганам холод нипочем.

ОРИАНА. Но Мики наверняка мерзнет. Мальчик больше не будет жить в этом мерзком буфете, он будет жить со мной!

ХАНС ДЖОЗЕФ. Ваша милость, твой дед, бывало, цыган для потехи стрелял…

БАЗИЛЬ (обращаясь к Патрису). Верно ли, что ты пробавляешься воровством?

ПАТРИС. Да, ваша милость.

ХАНС ДЖОЗЕФ. А, признался! Ну, держись теперь!..

Пытается схватить Патриса.

ОРИАНА. Не трогайте его, прошу вас. Базиль, останови их!

БАЗИЛЬ. Отпусти парня, Ханс Джозеф. За правду нельзя наказывать. И вообще, время насилия прошло. Никого тут бить больше не будут. При отце, я знаю, пороли, но отныне…

ХАНС ДЖОЗЕФ. На отшибе живем, ваша милость. Иначе как силой подчас и не справиться. Мы себя и судим сами, и расправу чиним.

БАЗИЛЬ. А с сегодняшнего дня мы перестанем размахивать кулаками. Я хочу создать в доме атмосферу доверия, взаимопонимания. Людей можно убеждать не применяя силу. Похоже, до меня никому и в голову не приходило поговорить с этим несчастным изгоем…

ХАНС ДЖОЗЕФ. Вор он, а не…

ОРИАНА. Базиль, попроси их оставить цыгана в покое. Неужели нам жаль тех крох, которыми он кормится?

ПАТРИС. Спасибо тебе, добрая госпожа. И лицо у тебя красивое.

ОРИАНА. А как насчет удачи? Цыгане ведь все про удачу знают. Ты умеешь гадать?

Протягивает ему открытую ладонь.

ПАТРИС. У тебя, госпожа, на руке много интересного написано.

ОРИАНА. Надеюсь, только хорошее! Потом непременно скажешь.

ПАТРИС целует ее ладонь. ОРИАНА довольно смеется. БАЗИЛЬ тоже смеется – раздраженно. ПИТЕРУ ДЖЕКУ не смешно. ХАНС ДЖОЗЕФ в ярости.

БАЗИЛЬ. Цыган-то ваш не промах!

ХАНС ДЖОЗЕФ. Ваша милость, позволь мне с ним разделаться!

БАЗИЛЬ (отстраняя Ханса Джозефа). Патрис, послушай! Вот ты живешь в праздности, чужими трудами. А что если все последуют твоему примеру?

ПАТРИС. Но, ваша милость, они же не следуют!

БАЗИЛЬ. Ты пользуешься благами общества наравне с другими, а работать на общее благо не хочешь.

ПАТРИС. Зачем? Другие работают ради себя, гонор их подхлестывает – таким даже рабство нипочем. А я не честолюбив, да и рабство мне не по вкусу. Ради себя я только краду – самую малость, чтоб с голоду не подохнуть. Мало на свете людей, кому дорога не слава, а свобода. А рабов в мире хватает.


Еще от автора Айрис Мердок
Черный принц

Айрис Мердок по праву занимает особое место среди современных британских прозаиков. Писательница создает для героев своих романов сложные жизненные ситуации, ставит их перед проблемой выбора, заставляя проявлять как лучшие, так и низменные черты характера. Проза Айрис Мердок — ироничная, глубокая, стилистически отточенная — пользуется и всегда будет пользоваться популярностью среди любителей настоящей литературы.«Черный принц» — одно из самых значительных произведений, созданных Айрис Мэрдок. Любовь и искусство — вот две центральные темы этого романа.


Монахини и солдаты

Впервые на русском — знаковый роман выдающейся британской писательницы, признанного мастера тонкого психологизма.Гай Опеншоу находится при смерти, и кружок друзей и родственников, сердцем которого он являлся, начинает трещать от напряжения. Слишком многие зависели от Гая — в интеллектуальном плане и эмоциональном, в психологическом, да и в материальном. И вот в сложный многофигурный балет вокруг гостеприимного дома на лондонской Ибери-стрит оказываются вовлечены новоиспеченная красавица-вдова Гертруда, ее давняя подруга Анна, после двадцати лет послушания оставившая монастырь, благородный польский эмигрант по кличке Граф, бедствующий художник Тим Рид, коллеги Гая по министерству внутренних дел и многие другие…


Единорог

Айрис Мердок (1919–1999) — известная английская писательница. Ей принадлежит около трех десятков книг, снискавших почитателей не в одном поколении и выдвинувших ее в число ведущих мастеров современной прозы.«Единорог» — одно из самых значительных произведений писательницы. Героиня романа Мэриан Тейлор, ставшая «компаньонкой» странной дамы, живущей уединенно в своем замке, постепенно начинает понимать, что её работодательница. в действительности — узница. И не только собственных фантазий, но и уехавшего семь лет назад мужа.


Колокол

«Колокол» — роман одной из наиболее значительных писательниц современной Англии Айрис Мёрдок, посвященный нравственно-этическим проблемам.


Под сетью

Одиночества встречаются, сталкиваются, схлестываются. Пытаются вырваться из накрывшей их цепи случайностей, нелепостей, совпадений. Но сеть возможно разорвать лишь ценой собственной, в осколки разлетевшейся жизни, потому что сеть — это и есть жизнь…«Под сетью» — первая книга Айрис Мёрдок, благодаря которой писательница сразу завоевала себе особое место в английской литературе.Перевод с английского Марии Лорие.


Дикая роза

Айрис Мёрдок (1919–1998) — одна из самых известных современных писательниц Великобритании, по образованию философ, много лет преподавала в Оксфорде. Ее произведения — это тончайший психологический анализ человеческих отношений, сложных и запутанных, как чаще всего и бывает в жизни. В романе «Дикая роза» (1962) она предстает знатоком женской души — одинокой и страдающей в мире, который сам по себе является клубком противоречий: светлые чувства и низменные пороки, разгул плоти и возвышенная жажда искусства, откровенность «до самого донышка» и хитроумный обман.