Слуги Государевы - [74]
— Нешто конец? — мысль мелькнула.
Тот стрелял, что последний с королем остался.
— Король уходить надо! — вскричал майор Гейнц, выбрасывая разряженный пистолет. Карл молчал и не повиновался.
Уходило сознание, Афанасий из последних сил держался за гриву лошадиную, чтоб наземь не упасть. Сквозь пелену черную пистолет разглядел в ольстре, потянулся рукой, выдернул:
— Убью! — прохрипел, прицелиться пытался. Дрожала рука, в глазах двоилось, вместо короля с майором, видел четырех всадников. Выстрелил. И умер тут же.
Заржала раненная лошадь под королем, оседать стала на задние ноги, на бок заваливалась. Карл легко спрыгнул на землю, с сожалением глянув на умиравшее животное. Бросил коротко:
— Гейнц, коня!
Майору ничего не оставалось, как отдать тут же своего. Фредберг подлетел со стороны:
— Король, быстрее к мельнице. — не дожидаясь ответа, схватил поводья, и уводил, уводил Карла от места схватки. Три или четыре драгуна следовали за ними. Доскакали до мельницы.
— Пистолеты взять всем. — приказал Фредберг.
Ворвались внутрь. Дверь подперли. Перезарядили оружие. Двух русских драгун, что подскакали к мельнице за ними, удалось пристрелить. Вдалеке маячили другие. Король безмолвствовал. Он даже не пытался достать шпагу, а стоял посреди помещения, скрестив на груди руки.
— Да черт возьми, — подумал Фредберг, — что с нашим Карлом?
Внезапно русские исчезли. Шведы, окружавшие короля, еще долго пребывали в недоумении куда девался противник. Все было просто. Подошедший пехотный полк отогнал Ярославских драгун.
Ох, и горевал же Сафонов, хороня своего старого воспитателя. Даже суровый МакКорин прослезился, хотя никогда не слыл сентиментальным. Насыпали драгуны холм высокий. Прямо на берегу Городенки, напротив села под названием Красный Кут.
— Странные вы русские. — сказал потом Дуглас Андрею.
— Почему?
— Да не понять мне вас. То рабское унижение вижу, суеверия глупые, в приметы, сглазы, прочую чушь, то молодечество, отвагу богатырскую, готовность жизнь свою отдать, не раздумывая, за крестника, за красну девицу, за мать, за землю, за царя, за веру. Повезло Петру вашему!
— В чем повезло-то, Дуглас?
— В том, что слуг таких имеет государевых! А я вон, что? Одному служил, другому, теперь вот с вами против шведов дерусь. А ведь служил и у них. Мог ведь быть сейчас там. — кивнул головой, в сторону, где шведы могли быть.
— Жалеешь что ль?
— Жалею! — Андрей покосился недоверчиво на шотландца.
— Жалею, что сразу к вам не попал — захохотал МакКорин, обнимая Сафонова. И тот засмеялся. — Хорошо мне с вами. Deo gratias[34]. что встретил вас. Жаль, эх, как жаль Афанасия. Ворчлив был старик, да славен. Скольких я потерял за свою долгую службу, а плачу впервые. — опять смахнул слезу шотландец. — и не стыжусь этого.
— Да, — вдруг вспомнил Сафонов. — я ж этого встретил, пса поганого, Фредберга!
— Тью-ю! — присвистнул от удивления Дуглас.
— И не убил! — мотнул головой.
— Живой, значит, стервец. Эх, жаль, что не убил! — с ненавистью проговорил шотландец.
— Ловкий черт! — признал Андрей, — хотя я и доставать его начал, исхитрился выстрелить. В лошадь мою попал, а после утек. Побежал тех спасать, что возле мельницы оставались. Не иначе генерал там был шведский. А потом, когда мы осадили их, уже и пехота подошла, пришлось ретироваться. Ускользнул. — с сожалением закончил Андрей свой рассказ.
— Не волнуйся, капитан, — Дуглас по плечу его похлопал. — Война не вся. Раз здесь он, знамо встретимся.
Глава 21 Дело было под Полтавой
Я больше не могу, господин, слезай.
Кажется пришел конец.
Карл Снойльски, поэт, автор «Шведских картин», строки из стихотворения «Пожарная лошадь», символизирующие шведский народ
Сичевики сказали:
— Ни! — кошевому атаману Гордиенко, как он их не уговаривал. — То не треба нам. Ни вирим гетьману твому. Карл ихний латинянин, басурман, як лях. Хоче Мазепа пид них, нехай иде. Мы за Веру Христову Православну, с москалями будем. Тильки перевозы у Переволочны нехай царь козакам даст.
И отписали запорожцы Петру:
— Чтоб всем малороссийским полковникам не быть, а быть на Украйне вольнице, как в Сечи.
— Чтоб уси мельницы по речкам Ворскле и Пслу, а также перневозы через Днепр у Переволочны, запорожцам отдать.
— Чтоб все царские городки на Самаре и левом берегу Днепра у Каменного Затона срыть.
О так! А Гордиенко с верными ему запорожцами ушел к шведам.
Петр приказал разорить «гнездо осиное», так он Сечь называл:
— Вольницы захотелось! Еще одни булавинцы объявились? Сжечь. Дотла.
Пошли полки драгунские полковника Яковлева, а с ними казаки малороссийские Игната Галагана вниз по Днепру. Переволочну разорили, все лодки пожгли, жителей перебили. Настала очередь Сечи. Запорожцы отвечали:
— Власть царя признаем, но в Сичь ни-ни.
Яковлев бросил драгун на штурм. Отбили его запорожцы. Тут облако пыли завидели, думали кошевой Гордиенко вернулся на подмогу, полезли сами. А то оказался Галаган со своими козаками. На плечах в Сечь ворвались. Галаган вперед выскочил, закричал:
— Кладите оружье! Бо всем помилование буде!
— Пес поганый! — отвечали запорожцы.
— Крестом клянусь! — не сдавался Галаган. — Во! — и перекрестился истово. Поверили запорожцы.
Слуги государевы — дети тех, кто стяжал славу России на полях Северной войны, среди украинских степей, белорусских болот и «финских хладных скал». На войне трудно сохранить благородство, но возможно. Молодому офицеру Алексею Веселовскому придется не только пройти через поле брани, но и пережить трагическую любовь, ссылку, потерю семьи, пронести сквозь все испытания верность долгу и присяге, не соблазнившись заманчивыми предложениями сменить государство и службу. Так поступали многие, верно и храбро служившие России, ибо они были иностранцами, наемниками, а не истинными слугами государевыми.
«Время греха» — роман о человеческом бытие и деньгах — религии нашего общества, загоняющей всех в глухой тупик безысходности. Сужение ментального пространства смертельно опасно, прежде всего, для женщин, ибо им по природе своей более консервативным, труднее всех вырваться из сжимающих сознание тисков тоталитарной секты нового Вавилона — царства сумрака, вырождения, мерзости, отступничества, разврата, упадка и запустения.
В российской военной историографии «южное» направление всегда довлело над «северным». Между тем, по своей продолжительности войны Руси — России со Швецией превосходят все конфликты с другими неприятелями. Автор книги использовал немало источников, в том числе и новейшие исследования «северных» войн, материалы последних научных конференций, состоявшихся в прошлом, юбилейном, году, когда отмечались и 300‑летие Полтавской «преславной баталии» и 200‑летие завершения семивекового противостояния — Фридрихсгамский мирный договор, по которому Великое Княжество Финляндское вошло в состав России.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Великий французский король Людовик ХIV, Король-Солнце, прославился не только выдающимися историческими деяниями, но и громкими любовными похождениями. Он осыпал фавориток сказочными милостями, возвышал их до уровня своей законной супруги Марии-Терезии, а побочных детей уравнивал с законными. Не одна француженка лелеяла мечту завоевать любовь короля, дабы вкусить от монарших щедрот. Но были ли так уж счастливы дамы, входившие в окружение короля? Кто разрушил намерение Людовика вступить в брак с любимой девушкой? Отчего в возрасте всего 30 лет постриглась в монахини его фаворитка Луиза де Лавальер? Почему мать семерых детей короля маркиза де Монтеспан была бесцеремонно изгнана из своих покоев в Версальском дворце? По какой причине не могла воспользоваться всеми правами законной супруги тайная жена короля мадам де Ментенон, посвятившая более трех десятков лет поддержанию образа великого монарха? Почему не удалось выйти замуж за любимого человека кузине Людовика, Великой Мадмуазель? Сколько женских судеб было принесено в жертву политическим замыслам короля? Обо всем этом в пикантных подробностях рассказано в книге известного автора Наталии Сотниковой «Король-Солнце и его прекрасные дамы».
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.