Слуги Государевы - [72]
— Панове! То не та дорога, вам надобно шукать шведов у Шклова.
Еврея тут же повесили. Меньшиков бросился к Днепру. Левенгаупт успел переправиться и уничтожить за собой мост. Вышедшие за ним передовые отряды русских он обстрелял из артиллерии.
— Догнать! Во чтобы то не стало! — подгонял Петр.
Пехоту посадили на лошадей, реквизированных где только можно, посадили по двое и погнались за неприятелем.
Наконец, Левенгаупт понял, что ему не оторваться. Впереди деревни Лесной он построил вагенбург[32], шесть батальонов в первую линию, остальные выстроились перед лагерем.
— Встанем здесь, господа. Или отобьемся, или… Все равно выхода больше нет. Надо отбиться!
Вылетевшие первыми на неприятеля пехотные полки — Семеновский, Преображенский, Ингерманландский, с ними драгунский — Невский, сразу спешились и построились в ордер для баталии. Петр с ними. Оглядывался царь назад. Тревожно было. Силы-то малые. Прошел вдоль шеренг солдатских молчаливо насупленных перед боем. Всматривался. Выдюжат?
— Дозволь слово молвить, государь? — голос услышал.
— Кто там? — Повернулся резко.
— Рядовой полка фузилерного Репнин! — отозвался князь опальный, ныне в строй солдатский поставленный.
— Чего тебе, Никита? — подошел к нему Петр.
— Прикажи повелеть, чтоб казаки и калмыки, в резерве находящиеся, кололи всех, кто назад ныне подастся! — Изумился Петр:
— От тебя первого слышу такой совет! Чувствую, что мы не проиграем сей баталии. Будь по-твоему![33].
И началось. Шведы молниеносно атаковали, но русские устояли, а подошедшие сзади остальные полки — Санкт-Петербургский, Владимирский, Троицкий, Тверской, Сибирский, Ростовский, Нижегородский, Смоленский и Вятский, завершили разгром неприятеля и на плечах отступавших вырвались к вагенбургу.
Дрались обе стороны отчаянно. Устав, разошлись. Очевидец писал: «Более биться было невозможно и тогда неприятель у своего обоза, а наши прямо в боевых порядках сели и долгое время отдыхали на расстоянии половины пушечного выстрела друг от друга».
Шведы попытались за это время перестроить оборону, но к русским подошел отряд генерала Боура — еще восемь драгунских полков и исход боя был предрешен. Русские снова пошли в атаку и сбили шведов с их позиций. Прорвались в вагенбург. Вся артиллерия досталась победителям. Левенгаупт, с частью обоза, отступил за свой лагерь, продолжая сдерживать огнем русских. Узость дороги позволяла. Наступила ночь. Вместе с темнотой начался сильнейший снегопад. Полки легли спать прямо в лесу.
Это был шанс для Левенгаупта попытаться выскочить. Но как это сделать с восьмью тысячами повозок, часть которых уже захвачена? Переправа через Сож у Пропойска была уже сожжена казаками. Генерал принял единственно правильное в его случае решение — остатки обоза сжечь, на освободившихся лошадей посадить пехоту, и прикрывшись арьергардом, отступить. Шесть тысяч изможденных солдат Адам Людвиг Левенгаупт привел к Карлу XII. Еще шесть тысяч голодных ртов.
Сафонов вместе со своим полком, переименованным еще в начале года в Ярославский, поскольку оттуда были набраны первые драгуны, рыскал по Украине, стараясь упредить движение всей шведской армии. Они заняли Стародуб, чей полковник Скоропадский (будущий гетман) остался верен Петру и тут же впустил к себе русские полки.
— Где ваши казаки? Где обещанный бунт? — кричал Карл на старого Мазепу. С ним пришли всего пять тысяч верных ему людей. Обещанная Северская область отказалась идти за Мазепой. Кровавый штурм Батурина и истребление всех жителей города, заставили немногих, кто еще колебался, отшатнуться от всякой мысли встать под знамена Карла XII. Оставались еще запорожцы. Мазепа осторожно вел переговоры с кошевым атаманом Гордиенко. Еще до измены гетмана отношения между ними были напряженными:
— Прежние гетманы были нам отцами родными, а этот, — писали царю запорожцы, — стал отчимом.
Повинился перед кошевым и старшиной запорожской Мазепа. Говорил взволнованно, сбивался для искренности:
— Милостливые панове и батьки! Поздоровь, Боже, ваше собрание и спаси души ва-ши перед Богом. Вы сами бачите то, що я думаю, що мне на роду на¬писано умерети не своею смертию, що родимая моя охота к войне не даст мне покою не в день, не в ноче, поки мене не пожене упять на голову резати москалей, жидов та ляхив. А затим буде то, що коли не москали, то ляхи, поймавши мене в катовски руки, заправлят туди, куди ити и никому не на руку. Знайте ж и то, що воны головнии мои вороги. Що москали, що ляхи, все едино. Москали козачество наше в драгуны оборотят. Хочай я и грешен, но верный и благочестивый христиа¬нин. Хочь вы мене вирьте, хочь ни, тильки ридна вильна Украйна мне милее, нежели москальска власть.
Братья запорожцы! — поклонился в пояс, — Хто хоче быть за Веру Христову, за народ Православный, за волю козацку айда со мною!
Подумал, подумал Константин Гордиенко и молвил:
— То треба со усий Сичью толковать! — и уехал. Но в душе согласный.
Зима наступила страшная. Ион Стольхаммер со своим полком занял какую-то разоренную деревушку, жителей которой они перебили по приказу Фредберга. Мороз был лютый, осерчал, как зверь, так и хватал когтями. Караульные замерзали на смерть, не дождавшись смены. В снегу хоронили, могилу выкопать не выходило. Что люди, птицы замерзали на деревьях. Мазанки, где спали вповалку драгуны, то и дело надувались и охали, словно вьюга дубиной по ребрам колотила. Вихри метельные стонали, и не поймешь, с неба ли падает снег али с земли поднимается. Ни зги не видно. Не спалось старому подполковнику. Пузо урчит голодное, того гляди, ветер крышу сорвет, а стены разметает. До сна ли тут?
Слуги государевы — дети тех, кто стяжал славу России на полях Северной войны, среди украинских степей, белорусских болот и «финских хладных скал». На войне трудно сохранить благородство, но возможно. Молодому офицеру Алексею Веселовскому придется не только пройти через поле брани, но и пережить трагическую любовь, ссылку, потерю семьи, пронести сквозь все испытания верность долгу и присяге, не соблазнившись заманчивыми предложениями сменить государство и службу. Так поступали многие, верно и храбро служившие России, ибо они были иностранцами, наемниками, а не истинными слугами государевыми.
В российской военной историографии «южное» направление всегда довлело над «северным». Между тем, по своей продолжительности войны Руси — России со Швецией превосходят все конфликты с другими неприятелями. Автор книги использовал немало источников, в том числе и новейшие исследования «северных» войн, материалы последних научных конференций, состоявшихся в прошлом, юбилейном, году, когда отмечались и 300‑летие Полтавской «преславной баталии» и 200‑летие завершения семивекового противостояния — Фридрихсгамский мирный договор, по которому Великое Княжество Финляндское вошло в состав России.
«Время греха» — роман о человеческом бытие и деньгах — религии нашего общества, загоняющей всех в глухой тупик безысходности. Сужение ментального пространства смертельно опасно, прежде всего, для женщин, ибо им по природе своей более консервативным, труднее всех вырваться из сжимающих сознание тисков тоталитарной секты нового Вавилона — царства сумрака, вырождения, мерзости, отступничества, разврата, упадка и запустения.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
После победы большевиков в гражданской войне вернулся в Финляндию, где возглавил подпольную борьбу финских коммунистов. В начале 1922 года лыжный отряд Антикайнена совершил 1100-километровый рейд по тылам белофиннов и белокарел, громя гарнизоны, штабы и перерубая коммуникации. Под руководством Тойво Антикайнена Коммунистическая партия Финляндии стала одной из крупнейших партий Финляндии. Коммунистическая пропаганда показала истинное лицо финских правителей, совершенно не заботящихся о своём народе, а лишь пытающихся выслужиться перед Великобританией.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.