Слуга Божий - [6]

— Чем могу тебе помочь? — Поммел перевёл на меня взгляд, когда за Вагнером закрылись двери.

С Поммелом незачем было прибегать к хитростям, поэтому я честно выложил ему всё, что узнал от торговца Клингбайла.

— Сколько предложил?

— Двести задатка и полторы тысячи, если дело выгорит, — ответил я правдиво.

Старший Инквизитор присвистнул.

— Чего ждёшь от меня, Мордимер?

— Выписанной грамоты с приказом допросить Захария Клингбайла.

— Цель?

— Проверка доносов, сообщающих о том, что он стал жертвой колдовства. Ведь в этом призналась два года назад Ханя Шнитур, не правда ли?

Ханя Шнитур была хитрой и зело вредной колдуньей. Мы сожгли её в прошлом году после долгого расследования, которое, однако, принесло богатые плоды. В связи с чем, умиротворяющее сияние костров раздвинуло на миг мрачную тьму, оточавшую Равенсбург.

— Подтверждают ли это протоколы допросов?

— Подтвердят, — заверил я. Я сам составлял протокол (писец обрыгался в ходе пыток, и кто-то должен был его заменить), так что дописать ещё одну фамилию не составило бы мне труда.

— Почему мы взялись за это лишь два года спустя?

— Ошибка писца.

— Хм-м? — он поднял брови.

— Клякса на месте фамилии. Небрежность, достойная порицания. Такая человеческая, простая ошибка. Однако, руководствуясь не таким уж, в конце концов, распространённым именем Захарий, мы дошли по нитке до клубка.

— Если так… — он пожал плечами. — Когда хочешь отправиться?

— Послезавтра.

— Хорошо, Мордимер. Но будь осторожен! — Он посмотрел на меня с заботой. — Я наслышан о Гриффо Фрагенштайне и мало хорошего о нём можно сказать.

— Звучит как дворянская фамилия.

— Так оно и есть. Гриффо — бастард[22] графа Фрагенштайна. Странное дело: граф признал его и дал ему фамилию, однако император не утвердил дворянского титула. Поэтому Гриффо занимается торговлей и возглавляет городской совет в Регенвальде. Если он действительно ненавидит Клингбайлов, будет очень недоволен тем, что кто-то вмешивается в его дела.

— Не осмелится… — сказал я.

— Ненависть делает из людей глупцов, — вздохнул Поммел. — Если мудр, будет тебе содействовать и помогать. По крайней мере, с виду. Если глуп, попробует тебя запугать, подкупить или убить.

Я рассмеялся.

— Когда в городе гибнет инквизитор, чёрные мантии начинают танец, — я процитировал известную присказку, свидетельствующую о нашей профессиональной солидарности.

— Ненависть делает из людей глупцов, Мордимер, — повторил он. — Никогда не дай себя обмануть мысли, что твои враги будут рассуждать столь же логично, как и ты. Разве бешеная крыса не бросится на человека, вооружённого вилами?

— Буду осторожен. Спасибо, Генрих, — сказал я, вставая со стула.

Нам не надо было обговаривать, какой процент перепадёт Поммелу из моего гонорара. Я знал, что он возьмет столько, сколько захочет, но знал и то, что он позаботится, чтобы я не почувствовал себя обиженным.

— Завтра выпишу тебе документы. — Он поднялся, обошёл стол и приблизился ко мне. Положил мне руку на плечо. — Знаю, кто расправился с волколаками, я знаю также, что Вагнер почти не просыхал эти две недели, и особой пользы от него не было.

— Но…

— Заткнись, Мордимер, — приказал он мягко. — Я знаю и о той девке…

В Академии Инквизиции нас учили многим вещам. Также искусству беседы с подвохом. Поммел мог быть почти уверен, что в течение двух недель мы воспользовались услугами девок, а девки плюс влечение Вагнера к выпивке и дебошам равнялись проблемам. Дал бы голову на отсечение, что Поммел стрелял вслепую, рассчитывая, что узнает правду благодаря реакции вашего покорного слуги. Я даже бровью не повёл. Мой начальник подождал минуту и улыбнулся.

— Будет из тебя толк, парень, — произнёс он сердечным тоном. — Ну, иди уже.

У самых дверей его голос остановил меня: — Да, Мордимер, еще одно дело. Тема, основанная на цитате «Что вы сделали одному из этих братьев Моих меньших, то сделали Мне», кажется тебе подходящей для нашей сегодняшней вечерней проповеди?

Я обернулся.

— Без всякого сомнения, подходящей, — согласился я, обещая себе, что формулировки «дал бы голову на отсечение» в будущем постараюсь избегать даже в мыслях. Тем не менее, я продолжал раздумывать, играл ли Поммел втёмную, или же получил от кого-то донос о наших действиях. Но если так, то от кого?

* * *

Мещанам нельзя было одеваться в плащи, окрашенные в красный цвет, что был отдан благородно рождённым. Однако Гриффо Фрагенштайн осмеливался носить на плечах плащ, не только переливающийся чистым пурпуром, но и расшитый золотыми нитями, образующими силуэт «Трех Башен» — графского герба, принадлежащего его отцу.

— Меня зовут Мордимер Маддердин и я являюсь лицензированным инквизитором из Равенсбурга, — представился я.

— Рад вас видеть, магистр, — произнёс он вежливо и предложил присесть. — Не желаете ли позавтракать со мной?

— С превеликим удовольствием, — ответил я. Я рассматривал его, пока он инструктировал слуг насчёт трапезы. Он был высоким, плечистым мужчиной, и на его широких плечах размещалась голова поразительной, продолговатой формы, словно её некогда сдавили тисками. Даже длинные и пышные волосы, которые спадали ему за плечи, не могли скрыть этого изъяна. Однако Гриффо Фрагенштайн не производил впечатления диковины, способной вызывать смех (позднее я узнал, что горожане называли его господин Лайко