Девчонка вздрогнула, разжала зубы, резко отстранилась, словно опомнившись, вытерла губы тыльной стороной ладони. Мотнула головой.
— Тогда зачем? — спросил он. — Если будешь вести себя как животное, я могу ударить тебя. Если как человек — мы сможем договориться.
Ее глаза сверкнули ненавистью и презрением. В возможность договориться она не верила.
Но, по крайней мере, готова слушать — значит все не так плохо.
— Теперь вторую руку, — сказал Ренцо. — Только давай без глупостей. Для того, чтобы вернуть свободу — нужно сохранить жизнь.
— О чем ты говоришь с ней? — окликнул Тони. — У тебя кровь, ты разве не видишь…
Несколько тяжелых капель стекало по пальцам, падая на пол клетки. Пальцы чуть подрагивали.
— Ты думаешь, я боюсь крови? — удивился Ренцо. — А с девочкой нам есть о чем поговорить. Она обещала мне, что будет вести себя прилично.
— Она не сказала ни слова.
— Ты просто не умеешь слушать, Тони. Она хочет выжить и, однажды, темной ночью, прийти и свернуть твою жирную кабанью шею своими тонкими пальчиками. Ради мести стоит жить, не правда ли?
Ренцо ухмыльнулся.
Бросил короткий взгляд на Гарпию, успев заметить, как в уголках ее губ тоже мелькнула тень улыбки. Всего лишь тень, но даже этого достаточно. Хорошо. Она еще очень молода и ее не успели сломать окончательно.
И еще — она совершенно точно понимает илойский.
— Сейчас я перережу веревку, — снова на джийнарском сказал Ренцо, — и мы пойдем.
В этот раз она не кусалась. Затаившись, словно пытаясь понять, чего ей от Ренцо ждать. Едва не упала, колени подогнулись, ухватилась за прутья.
— Тебе не холодно? — спросил Ренцо. — Сейчас…
Сунул нож на место и быстро стянул с себя рубашку через голову. Надел на Гарпию, заставил ее, словно ребенка, просунуть руки в рукава. Она слегка опешила и почти не сопротивлялась, только руки ее не гнулись, словно деревянные. Ничего. Дело даже не в тепле, но одежда дает ощущение защиты, и это успокаивает.
И еще — на рубашке его запах и запах его крови. Гарпия чувствует, ее ноздри чуть подрагивают.
Но принимая его одежду — она, в какой-то мере, принимает его покровительство. Рубашка мешком висит на худых плечах Гарпии. В ее глазах что-то меняется, расширяются зрачки — то ли ужас, то ли надежда, не разобрать.
— Идем, — Ренцо поднимает девчонку подмышки, поддерживает, ведет из клетки прочь.
За дверью с наслаждением выпрямляется в полный рост, расправляет плечи. Чувствует, как Гарпия тоже пытается выпрямиться после стольких дней, вдохнуть полной грудью. Высокая. Она ведь почти одного роста с ним! Хотя Ренцо и сам совсем не маленький для человека, не дракон, конечно, но все же. Древняя кровь? Джийнарская… ургашская даже.
Ренцо даже успевает подумать, что когда девчонка придет в себя, он с ней реально не справится… остается рассчитывать только на опыт.
Но пока — всего два шага, и она без сил падает Ренцо на руки, едва не теряя сознание, щеки белые, как снег. Он подхватывает. Такая легкая, просто удивительно. Невесомая.
— Идем, — говорит тихо. — Сейчас…
И вот так, с девчонкой на руках, идет через весь лагерь.
* * *
Когда Гильем, старый слуга Ренцо, увидел девчонку, то пришел в ужас.
— Господин! Но это та… из клетки! Она дикая! Господин… Она же не останется здесь?
— Останется, — сказал Ренцо. — Возьми циновку, чистую простыню, одеяло, и постели здесь, у стола. Потом принеси побольше теплого молока, спроси, осталась ли утренняя каша, которую готовили для солдат. Если не осталась, скажи, чтобы сварили хороший бульон. И принеси лепешек. Потом позови врача, гильдейского, Деметри. Понял?
Гильем скривился, давая понять, что ничего хорошего он о девчонке не думает.
— Зачем ей чистая простыня, если сама такая грязная, — буркнул под нос. — Она же захочет убить вас, господин. Зачем? Лучше вернуть ее назад.
Но стелить бросился тут же, потому, что Ренцо так и стоял, держа Гарпию на руках. Ничего, пусть ворчит, Гильем сделает все, что ему скажут, даже больше, и все что в его силах для молодого хозяина… хотя, какого уж там молодого, вон седые волосы появляются висках.
— Готово. Кладите ее сюда, господин.
Ренцо подошел, опустился на колени и положил Гарпию на циновку, очень бережно. Ее голова чуть мотнулась, дрогнули веки. Она все слышит, но либо притворяется, либо действительно не осталось сил.
— Можешь идти, Гильем.
— Я приготовлю вам новую рубашку, господин.
Ренцо кивнул.
Гарпия… Как же ее зовут?
Белые щеки с россыпью веснушек, сухие потрескавшиеся губы, длинные ресницы, совсем тонкая складочка между бровей — Гарпия ждет, слушает, пытается понять, что дальше с ней будет.
Ренцо, едва коснувшись, убрал с ее лица спутанные волосы.
Она ощутимо вздрогнула от этого прикосновения, напряглась всем телом. Еще немного, и бросится.
— Тихо, тихо, — сказал Ренцо по-джийнарски. — Я не трону тебя.
Поднялся на ноги.
С девчонкой будет не просто. Сегодня предстоит долгий вечер, и еще более долгая ночь, потому, что спать не придется. Ничего, Ренцо не привыкать, это даже интересно. Последние дни пути он отчаянно скучал, теперь будет чем заняться.
Они возвращались, вокруг давно знакомые места. Теперь с солдатами вполне способны справиться центурионы, а для офицеров серьезных дел нет. Только пить, играть в кости, да тискать отборных легионных шлюх. Еще неделя, а потом его ждет дом, жена, дети и… сначала долгие празднества, потом, по крайней мере, несколько месяцев покоя.
