Случайные имена - [34]

— А ты–то когда?

— Этого еще не хватало! — возмущался Александр Сергеевич. — Чего мне там делать?

Делать ему там действительно было нечего, и если и хотел Александр Лепских взять да уехать, то совсем не в развитые капиталистические страны, хотя страны развивающиеся, то есть страны третьего мира, привлекали его еще меньше — он сам жил в одной из таких стран, и радости в этом было мало. Нет, Александр Лепских предпочел бы уехать совсем, то есть сгинуть в какое–нибудь иное измерение, в параллельную реальность, где нет всех этих Австралий/Америк, пусть даже последняя — учитывая получение премии Крюгера — казалась ему сегодня не совсем уж плохой (Северная, конечно, не Южная), он решил даже разориться и купить в честь утреннего звонка пачку американских сигарет. Не самых дорогих, конечно, не «Кэмэл» или «Честерфильд», а что попроще, к примеру, «Пэл Мэл», но оставим табачные тонкости и возвратимся к теме параллельных реальностей. Естественно, что Александр Сергеевич не помышлял о подобном бегстве всерьез, хотя от одного знакомого физика неоднократно слышал, что такие эксперименты давно уже проводятся в том самом институте полностью закрытого типа (так называемом ИПЗТ), где этот физик имел честь работать, как имел честь быть не только знакомым, но и родственником Александру Сергеевичу, ибо приходился кузеном ушедшей жене А. С.Лепских, для окончания предложения можно добавить, что откликался упомянутый кузен на имя Феликс и был моложе Александра Сергеевича на добрый десяток лет. Но тут надо прерваться, ибо Алехандро дошел до табачного киоска и с тоской уставился на витрину, дешевые американские сигареты, да и средней стоимости (тот же самый «Пэл Мэл», к примеру) сегодня в продаже отсутствовали, были только — естественно — «Кэмэл», «Честерфильд» да еще «Мальборо», так что придется ограничиться покупкой отечественных, марку называть не будем, все они на один лад, так что пусть Александр Сергеевич побыстрее делает столь нужную ему покупку, тут же, не отходя от киоска, распечатывает пачку, достает сигарету и закуривает, что дает возможность продолжить прерванную мысль и вернуться к десяти тысячам долларов, которые — как это внезапно представилось Александру — помогут ему реализовать скрытое желание, то есть сотворить из иллюзии нечто материальное, то бишь действительно свалить, сгинуть, смыться в тартарары, а иначе зачем был нужен автору этот звонок, никакой Лепских не был бы ему тогда нужен, как и никакая премия Крюгера, да и «Эстетические интерпретации образа дьявола…» не понадобились бы ни герою, ни мне, а стало быть, и тебе, читатель, но раз все это есть, то примем за аксиому, что лишь только Александр Сергеевич Лепских отошел от киоска (так все же отошел или нет?), распечатал купленную пачку, достал сигарету и закурил, как до него дошло, что с помощью внезапно свалившегося на него заокеанского дара он сможет воплотить свою мечту, но для этого ему нужен еще и Феликс. Что ж, события принимают забавный оборот, ибо это дает мне возможность продолжить рассказ о прошлом Александра Сергеевича, ведь до наступления будущего должно пройти две, а может, и три главы.

2

Собственно жизнь Александра Сергеевича начинает интересовать нас с того самого момента, когда от него решает уйти жена, но тут–то как раз и появляется необходимость уточнений, ведь во многом именно ее уход и предшествовал тому решению, что посетило светлую (определение не масти, а сути) голову нашего приятеля Алехандро в то самое утро…

Да, да, в то самое утро, когда ему позвонили то ли из Строуффилда, то ли из Страффилда, и он узнал то, что мы все и так хорошо уже знаем.

То есть надо хотя бы вкратце изложить сагу о любви и страданиях Александра Сергеевича Лепских, ибо вне этой системы координат многое в нем (его характере, привычках и прочем) будет непонятно, а значит, затруднит наше совместное с А. С. проникновение в (не будем конкретизировать, чье) будущее.

Что же, история любви — так история любви, все книги, собственно говоря, держатся именно на этом, ибо ни деньги, ни власть, ни слава, ни (упаси Господь!) политика не интересуют людей так, как это коротюсенькое слово всего лишь из нескольких букв (понятно, что в разных языках их количество варьируется) и все, что с ним связано — от комедийных поворотов очередного легкомысленного сюжетца до кровавых всполохов на заднике, появляющемся в последнем акте и изображающем руины павшего замка и далекую черную точку виселицы, в которую и упирается покрытая лежащими на обочине, уже дурно припахивающими трупами, дорога.

Но если говорить конкретно об Александре Сергеевиче, то его любовная сага начиналась именно как смешной легкомысленный сюжетец, что же касается кровавых всполохов… только стоит ли забегать вперед?

Впервые свою будущую жену, эту таинственную, фантастическую (не мои определения, Александра Сергеевича) женщину, г-н Лепских увидел как–то раз, одним поздним сентябрьским вечером, когда уныло возвращался к себе домой от приятеля, с которым несколько часов кряду играл в занимательнейшую игру, известную народам Востока под названием «го». Игра эта — если верить самому Александру — будила в нем мысль, развивала интеллект и вообще доставляла множественное наслаждение, что не давали нашему герою ни шахматы (в которые он играл довольно плохо), ни карты (в которые он просто не играл, ибо давно, еще в юности, дал себе зарок не делать этого, продув как–то раз в покер сто рублей за один вечер, а по тем временам (самое начало, между прочим, студенчества нашего героя) это были немалые деньги), шашки же и домино просто не входили для него в понимание игр как чего–то такого, на что следовало иногда тратить время (раз в неделю, как правило, вечером в пятницу, то есть уже начало уик–энда, одна неделя — у приятеля, одна — у него, вот уже несколько лет подряд, да, а сколько исполнилось Александру Сергеевичу? Ну, предположим, что двадцать девять, это дает нам десять лет форы до начала (или же окончания, опять же — кому как удобнее воспринимать игры иллюзий на грани с реальностью) собственно той части нашего повествования, где и появляется нынешний Александр Сергеевич, что же касается описываемой недели, то очередь быть хозяином выпала приятелю, такому же молодому холостяку–филологу, как и наш герой, знакомы они были еще с университета, только вот после окончания Лепских — непонятно почему, если вспомнить его успехи в учебе, — оставили на кафедре зарубежной литературы ассистентом, а приятель пошел работать в школу, где за несколько лет стал завучем и начал курить трубку, ходил — как правило — в твидовом пиджаке с замшевыми налокотниками и всегда носил при себе большой, невесть чем набитый портфель коричневой кожи, доставшийся ему совершенно случайно, что же касается портфеля, пиджака и трубки, то они больше подходят образу Александра Сергеевича, но что поделать, если курит он сигареты, носить предпочитает свитера и джинсовые куртки, а портфеля у него вообще никогда не было, так, свою кандидатскую диссертацию (в ней он впервые обратился к эстетическим интерпретациям образа дьявола) он чуть было не потерял, когда вез выстраданный черновик к кафедральной машинистке (брала она фантастическую по тем временам цену — пятьдесят копеек за страницу, но славилась качеством работы, а также странными и оригинальными советами и предсказаниями, которые делала по ходу исполнения заказа. Лепских она предсказала, что защитится он с двумя черными шарами, и даже пояснила, от кого ждать подлянки, в чем и оказалась права) в мятом полиэтиленовом пакете с надписью «для непищевых продуктов» и с изображением знаменитой троицы русских богатырей, причем в глазу одного из них (между прочим, Ильи Муромца) была большая дыра, случайно проделанная то ли ключами от квартиры, то ли зонтом, то ли каким–то еще дурацким предметом, подвластным Александру Сергеевичу, но это тоже не имеет никакого значения, так что покончим, наконец, с полиэтиленовым пакетом и вновь перейдем к тому вечеру в пятницу, когда…)