Случайная связь - [4]
«Вот это конь из-под принца!» – шевельнулась у меня мысль. Шевелить чем-либо еще я уже не могла.
– Я сейчас вернусь, и продолжим, – сказал он вставая.
Я только восхищенно промычала в ответ, как мычат коровы, нежданно-негаданно угощенные посреди голодной зимы отборным клевером…
Меня угостили отборным мужчиной с отборным членом! Этот самый член, лежа на животе своего хозяина, упирался головкой в пупок и был похож на воина в шароварах и шлеме. Форма члена – мой пунктик. Не люблю член-гриб с наспех нахлобученной шляпой, и не люблю с тонкой шеей, похожего на стрелку, указывающую направление удара главных сил противника. Не люблю похожих на…
– Вы вновь бодры? – Вошел Александр в мои членские размышления в том же полотенце.
– Да. Чаю хочу.
– Пейте. И шоколад берите, – улыбнулся он и сел рядом.
– А клубники больше нет?
– Клубники нет.
Я глотнула остывшего чая и положила за щеку шоколад. Он поднес руку к моей голове и стал гладить меня по волосам… С такой нежностью… Интересно, кому она предназначалась? Жене? Любимой девушке? Вряд ли ведь мне… Я закрыла глаза, чтобы не видеть его взгляда, он остановил пальцы на моей шее, и я услышала:
– Вот так раз… и все… Маньяк – он ведь получает удовольствие от чужой боли, его не остановишь мольбами о пощаде. Только больше возбудишь. Вы ничего не сможете сделать…
– Ну почему же ничего? Я пошопротивляюсь, – прошепелявила я с шоколадом во рту.
– Это бесполезно, – снисходительно улыбнулся он и чуть сжал пальцы на шее. – Ладно. Не бойтесь. Сделать вам еще чая?
– Нет, не надо. Налейте сюда кипяточка.
– Хорошо.
Он вернулся с полной чашкой. – Продолжим?
– Да.
Второй раз был с окончанием на массажном столе. В дырку для лица или для яйца я видела большой бумажный светильник, плавающий в моем сознании шаровой молнией, не зависимо от того, открывала или закрывала я глаза. Александр кончил, когда я попросила… Интересно, это показательные выступления или так везет некоторым женам? – подумала я с завистью.
– Устали? – Заботливо поинтересовался он у моего рухнувшего на кровать тела. Сев рядом, он стал ласкать мне спину, слегка касаясь кончиками пальцев кожи, словно она раскаленная… Я повернулась и взяла его за каменные ягодицы.
– Класс! Железный Феликс!
– Ну, вы же этого хотели? У вас же там написано – живот с костями не предлагать, – серьезно пояснил он.
– Ну, да. Этого. Ну что? Еще раз по чайку и на третий раз? – Игриво спросила я с тем выражением, с которым спросила бы корова «а клевер еще остался?»
– По чайку можно. С остальным – все. Не сегодня, – спокойно ответил он. Я в душ.
Через пять минут он вернулся в брюках и рубашке, взял меня за руки.
– Вам все понравилось?
– Да. Все было замечательно. Так замечательно, что теперь я думаю, где тут подвох. Ну, должен же он быть! Может, это прикорм был, как на рыбалке? Знаете, в первый раз рыба с опаской следит из-за водорослей за вкусным мякишем. Самая глупая подплывает. На следующий раз уже многие чавкают. Слухи о халяве по средам быстро расходятся по заводи. И в следующий раз уже все, даже самые осторожные, без всякой задней мысли набрасываются на хавчик. Все. Цель достигнута. Можно приходить с динамитом.
– Это вы к чему так художественно?
– Ни к чему…
Александр снисходительно улыбнулся.
– Я не рыбак. И верю, что вы не служите в прокуратуре. Там оперируют менее образными текстами.
Я взяла с коротконогой тумбочки чашку, чтобы отнести ее на кухню.
– Не надо. Я все сам уберу! – Запротестовал он.
Когда я, одетая, вышла из ванной, он растерянно стоял посреди комнаты. Я обняла и поцеловала его.
– Мне действительно все очень понравилось, Александр.
– Правда? Я рад. Мне тоже…
Мы начали целоваться, и я почувствовала, как волна нового желания, уже без всяких тормозов поднялась во мне с новой силой до самых ушей…
– Так. Понятно. Это по кругу. – Отстранилась я. – Мне пора.
– Я положил вам в сумку…, – сконфуженно произнес он.
– Что? Аа… Да, спасибо.
– И на такси. Здесь по третьему кольцу до вас двадцать минут.
Я застегивала сапоги с новыми набойками, а он смотрел на меня как лошадь из стойла, от которой уходит наездница. Или мне хотелось, чтобы он так смотрел…
– Как вы на этом сайте оказались? – Задала я мучавший меня вопрос.
– Мне знакомая подсказала, что есть такой сайт. Посидел, анкеты женские полистал, почитал, что пишут.… И такая я и сякая и разэтакая, избирательная, а за тысячу евро согласна на что угодно. Какая же это избирательность? Избирательность это когда пришла, увидела, сказала – да пошел ты, развернулась и ушла. Верно? Я ведь специально такую сумму незначительную указал – пять тысяч рублей, с расчетом на то, что деньги для женщины не будут иметь решающего значения. Чтобы за идею, так сказать… А ту, которую за тысячу евро хоть в окно голую выкидывай, мне не надо. Это не интересно. И потом, мне нужна уверенная в себе женщина. Фраза «не понравимся друг другу, такси и расстаемся» – рассчитана на неуверенных. Такая сразу подумает: а вдруг я не понравлюсь? Ехать обратно? Нет уж!»
– Точно! Мне даже в голову мою наглую не пришло! – Соврала я. – Как это я и не понравлюсь! Быть такого не может!
– Вот что значит правильный расчет, – он отступил вглубь комнаты, приглашая. – Может, войдете?
«Бампер огромного черного внедорожника запрыгал у моего бока. Левого. Визг тормозов пронзил насквозь и пришил к асфальту. Прожитая жизнь сплющилась до доходчивости комикса, где последней картинкой – смазанные лица прохожих, слетевшая на дорогу сумка, белые пузыри из головы водителя с текстом: „куда ж ты еб…!!!“ и почему-то дворняга с задранной задней ногой. Визг тормозов остановил ее в намерении почесать бок. Тоже левый…».
«Из-за угла немого дома траурной тумбой «выхромала» старушка в черном. Заваливаться вправо при каждом шаге мешала ей палка с резиновым копытом. Ширх-ширх-ТУК! Ширх-ширх-ТУК! – Двигалась старушка в ритме хромого вальса. Я обрадовалась. Старушка не может уйти далеко от места проживания, поэтому точно местная, и, стало быть, знает каждый тупик!..».
«Две лысых тефтельки в оспинках риса сиротливо жались друг к другу. Это были, наверное, два брата. Туманным осенним утром они выдвинулись по грибы, но младший, слегка приплюснутый, шумно загребал ногой, и их услышал повар, бродящий неподалеку в поисках отдохновения. Или нет, это пара влюбленных, у которых таки получилось умереть в один день. В погожий октябрьский денек, когда бордовым от желаний листьям хочется унестись подальше, а двум влюбленным тефтелькам слиться в одну большую тефтелину и замереть от счастья…».
«От него остался запах роскоши и сквозная дыра в душе. И еще убийственный контраст между его внешним обликом и тем, что выражал его взгляд. Высокий, голубоглазый, коротко-стриженый, воплощение успеха во всем, на первую встречу он приехал во внедорожнике, на вторую в кабриолете. Холеный вид, безупречность в одежде, в юморе, в сексе и… мертвые глаза. В них та же выжженная пустыня, что и на фото, которое он прислал перед встречей. Солнце и пески до горизонта. Он на мотоцикле, улыбается в камеру одним лицом. Глаза, словно не его и не отсюда, заперты в тесной пустоте…».
«Начальница была бывшая, а чай настоящий – с мятой, малиной и смородиновым листом. Марина обожала «гонять чаи». Об этом знали все, и несли ей коробки и банки с чаем, которых за трудовую жизнь накопилось на целый шкаф…».
«В назначенное время я крутила головой в кафе на Автозаводской в поисках коня в пальто с именем Коля. Из середины зала мне улыбался и махал очень красивый мужчина с решительными скулами и глубоким взглядом. Он ничем не напоминал парнокопытное в верхней одежде, скорей иностранного киноартиста формата „брутальный любовник“. Я всмотрелась внимательней. Одет не по сезону – светлый летний пиджачок, а на улице „не май“. На лице „маска“ из правильных черт и общительности, за которой амбициозность и обозленность. Энергетика тигра в пижаме…».
Книгу, которую вы держите в руках, вполне можно отнести ко многим жанрам. Это и мемуары, причем достаточно редкая их разновидность – с окраины советской страны 70-х годов XX столетия, из столицы Таджикской ССР. С другой стороны, это пронзительные и изящные рассказы о животных – обитателях душанбинского зоопарка, их нравах и судьбах. С третьей – раздумья русского интеллигента, полные трепетного отношения к окружающему нас миру. И наконец – это просто очень интересное и увлекательное чтение, от которого не смогут оторваться ни взрослые, ни дети.
![Воровская яма [Cборник]](/storage/book-covers/08/086ec5131cfee1e9284b895205abfa019c8ddf36.jpg)
Книга состоит из сюжетов, вырванных из жизни. Социальное напряжение всегда является детонатором для всякого рода авантюр, драм и похождений людей, нечистых на руку, готовых во имя обогащения переступить закон, пренебречь собственным достоинством и даже из корыстных побуждений продать родину. Все это есть в предлагаемой книге, которая не только анализирует социальное и духовное положение современной России, но и в ряде случаев четко обозначает выходы из тех коллизий, которые освещены талантливым пером известного московского писателя.
Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.
Оксана – серая мышка. На работе все на ней ездят, а личной жизни просто нет. Последней каплей становится жестокий розыгрыш коллег. И Ксюша решает: все, хватит. Пора менять себя и свою жизнь… («Яичница на утюге») Мама с детства внушала Насте, что мужчина в жизни женщины – только временная обуза, а счастливых браков не бывает. Но верить в это девушка не хотела. Она мечтала о семье, любящем муже, о детях. На одном из тренингов Настя создает коллаж, визуализацию «Солнечного свидания». И он начинает работать… («Коллаж желаний») Также в сборник вошли другие рассказы автора.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Судьба – удивительная вещь. Она тянет невидимую нить с первого дня нашей жизни, и ты никогда не знаешь, как, где, когда и при каких обстоятельствах она переплетается с другими. Саша живет в детском доме и мечтает о полноценной семье. Миша – маленький сын преуспевающего коммерсанта, и его, по сути, воспитывает нянька, а родителей он видит от случая к случаю. Костя – самый обыкновенный мальчишка, которого ребяческое безрассудство и бесстрашие довели до инвалидности. Каждый из этих ребят – это одна из множества нитей судьбы, которые рано или поздно сплетутся в тугой клубок и больше никогда не смогут распутаться. «История Мертвеца Тони» – это книга о детских мечтах и страхах, об одиночестве и дружбе, о любви и ненависти.
«Этот рейс на Москву и так был поздним, да еще задержали почти на час. Я заняла крайнее к проходу место в пока еще пустом ряду, надеясь, что рядом не окажется храпун или вонючка, или, чего доброго, два этих везения одновременно. Лететь почти четыре часа… Крупный мужчина в джинсовом костюме навис надо мной мыслящей тучей. Разбирая буквы и цифры в шифре посадочных мест, он, то поднимал на лоб, то опускал очки…».
«На этом подоконнике можно было разместить кого-нибудь, если убрать не допитую бутылку французского вина и не начатую пачку презервативов. Правда, этот кто-нибудь ноги все равно бы не вытянул, потому что подоконник был широкий, но короткий. Ноги пришлось бы поджать к животу или лечь на бок. Лицом в комнату «кто-нибудь» увидел бы меня, стоящую у окна в новом белье из магазина Агент Провокатор. Увидел бы очень близко…».
«Я вышла из конторы и, посмотрев на небо, остановилась под козырьком крыльца. Дождь… Мелкий, противный, нудный, промозглый, пакостный, мелочный, отвратительный, завистливый, подлый, двуличный, козел…. Эпитеты перестали иметь хоть какое-то отношение к дождю. Самому обычному осеннему дождю… Раскрыв зонт, я шагнула в хлюпающую асфальтовую реку…».
«Мой дядя самых честных правил, не на шутку обрадовался разбудившему его бестактному «тук-тук» в моем телефоне в полвторого ночи по местному времени. «Тук-тук» сопровождал очередное пришедшее мне смс-сообщение. Двадцать смс дядя проспал в кресле перед телевизором, бубнившего на иврите, а двадцать первое его разбудило. Я была у него в гостях и почувствовала себя неудобно…».