Случай в Кропоткинском переулке - [60]

— Но ведь она уже готовенькая… А этот чувак прямо загребает её. Он же не даст ей просто так спать…

— Это не наше дело, Витя. Человек имеет право на личную жизнь?

— Имеет.

— Вот и всё.

— А как же это… отчёт-то?.. В сводке же надо указать…

Воронин неопределённо поднял брови и надул губы:

— Тут уж дело твоей совести, — он поцокал языком. — Лично я ничего не видел… Ну, зачесалось у неё кое-где, пускай даст волю своему телу. Человеку надо иногда быть просто человеком, а не винтиком социального механизма… Попомни мои слова, Витька. Никогда не знаешь, в какой момент природа схватит тебя за одно место. Но поверь мне: иногда она так схватит, что и опомниться не успеешь… Так что умей быть снисходительным… и понимающим.

На следующий день, едва заступив на пост, Смеляков заметил Елену Самохину. Она была во вчерашнем зелёном костюме, бледная, сосредоточенная. Выйдя из дверей основного корпуса, женщина долго смотрела на ворота. Виктор отвернулся, делая вид, что не обратил на неё внимания, и подошёл к Воронину.

— Сегодня с погодой повезло, — задумчиво сказал лейтенант. — Тепло, солнце не жарит.

— Да, — через плечо Воронина Виктор увидел бородатого человека.

— Новый анекдот хочешь?

— Валяй, — Смеляков продолжал смотреть на приближавшегося человека. В лице его было что-то до боли знакомое, но Виктор никак не мог понять, что именно было знакомым. Включившийся в голове механизм стремительно перелистывал картотеку памяти, отбрасывал приметы, не подходившие к данному лицу, и перепрыгивал но другие.

— В Африке два негра переплывают реку, — начал рассказывать Воронин с безучастным выражением лица, у него во время дежурства всегда было лицо восковой фигуры. Воронин даже смеялся как-то так, что казалось, будто смеётся не он, а кто-то спрятавшийся за его спиной. — Один выходит на берег, а второй ещё плывёт. И тут он бац — вскрикивает. «Ты что?» — спрашивает первый. «Послушай, только что крокодил откусил мой орган.» — «Какой?» — «Не знаю. Я не отличаю одного крокодила от другого»…

Смеляков негромко рассмеялся, не спуская глаз с бородатого человека. Тот неторопливо приближался. Он выглядел интеллигентно, борода его была очень ухожена, но взгляд его был рассеян, как если бы он высматривал кого-то.

«Нет, по ориентировкам он не проходит», — решил наконец Смеляков.

Бородатый мужчина остановился перед ним и протянул Виктору четыре паспорта.

— Добрый день, — произнёс бородатый; рука, державшая документы, была элегантна и тонка. — Я хочу сдать паспорта для получения визы.

Смеляков открыл верхний паспорт и прочитал: «Смоктуновский»[30]. Он перевёл глаза на стоявшего перед ним знаменитого артиста и виновато улыбнулся.

«Какой же я идиот! — воскликнул он мысленно, мгновенно фиксируя в голове номер паспорта. — Как же я сразу не понял, что это Смоктуновский? Так, а это кто? Филипп? Так, это сын…»

— Конечно, пожалуйста, проходите, — сказал Виктор и сразу шагнул в будку, чтобы записать данные загранпаспорта.

«Какой же я олух! — мысленно ругал себя Виктор. — Не признал известнейшего актёра! Тоже мне — постовой! Но ведь у него борода на лице! Он никогда таким не был!.. Но ёлки-палки! Так ведь любой преступник может бороду наклеить!.. Но ведь… Нет, это не просто борода, она же ещё и осветлённая у него!.. Чёрт возьми, сколько всего сразу оказалось… И всё я один в дураках! Кого же ещё ругать? Я же не распознал сразу?.. А ведь серьёзный опыт…»

Виктор зашёл в будку и быстро записал все данные паспортов в свой блокнот. По инструкции, полагалось фиксировать всю информацию о приходивших в посольство людях.

«Специалистов изготовить паспорт и прилепить к нему липовую печать вам встретится немало! — звучали в голове Смелякова слова, услышанные однажды на лекции. — Вы даже не представляете, сколько найдётся специалистов подделать паспорт… Мне однажды в руку сунули червонец, нарисованный цветными карандашами, а я не сумел сразу понять, что червонец “липовый”! А это было давно, друзья мои! Теперь-то средства получше стали, не вручную народ работает… Так что будьте добры смотреть во все глаза!»

— Ты чего глаза с тарелку сделал? — спросил подошедший Воронин, когда Смеляков вышел из будки, записав данные Иннокентия Смоктуновского. — Чего ты мне показываешь? Не понимаю я.

— Представляешь, это сам Иннокентий Смоктуновский! А я пялюсь на него, не могу понять, откуда мне это лицо известно!

— Бывает, — Воронин отвернулся.

У посольства Конго припарковалось такси. Из машины осторожно выбрался конголезец и вытащил за собой лохматую собачонку. Он был длинноног, неуклюж и напоминал мультипликационного человечка.

— Глянь-ка, какой фрукт прикатил, — улыбнулся Виктор, — смешной. Вылитый Дуремар.

— У Дуремара лицо другое, не обезьянье… Я однажды видел тут этого, — ответил Воронин. — Студент, доводится родственником посольскому повару.

В это мгновение собачонка громко тявкнула и выпрыгнула из рук африканца. Перевернувшись в воздухе, она упала на голову, завизжала и бросилась бегом вдоль переулка. Таксист заливисто захохотал. Студент закричал что-то, да так пронзительно, что собачонка остановилась, припала к асфальту и затаилась. Африканец, высоко задирая тонкие ноги, помчался к собачонке, но едва он достиг её, как она сорвалась с места и помчалась в обратную сторону, виляя вправо и влево. Возле ворот финского посольства собачка замерла на пять секунд и, не дожидаясь приближения своего хозяина, метнулась под ворота на территорию Финляндии.