Случай в Кропоткинском переулке - [23]

Перед вахтой колонна остановилась.

— По пятеро на проверку! — гаркнул Бегемот.

Рыжеволосый Костя Калмык, получивший свою кличку за расплющенный в драке нос, стоял прямо перед Асланбеком. Задумавшись о чём-то, он снял кепку и, зажав её в одной руке, громко постукивал ею о другую ладонь. Бегемот остановился перед Калмыком и вытаращил и без того выпученные глаза, на его лице было написано раздражение.

— Ты, бычара, быстро надень кепку! Чего уставился, псина безносая? Давай надевай свой кепарь, а то щас на вахте заставлю тренироваться, по команде научишься снимать и надевать! За мной, знаешь, не заржавеет!

Костя Калмык ничего не ответил, его рябое лицо слегка дёрнулось, он молча сплюнул и вдруг, коротко замахнувшись, со всей силы треснул Бегемота кулаком в переносицу. Прапорщик качнулся, но не упал, его трудно было свалить одним ударов. Отшатнувшись, он схватился за своё лицо и зажмурился, из ноздрей хлынула кровь.

— Ах ты, блядина! Смена, смена! Ко мне! — заорал во всё горло Бегемот, но сам к Калмыку не приблизился.

Стоявшие за спиной Бегемота два других прапорщика шагнули было к Калмыку, но тот выхватил из-за пояса кухонный нож, и они сразу отступили.

— Ты чего, парень! А ну брось, сволочь!

Колонна заключённых развалилась сама собой, высвобождая место для драки. Отовсюду слышались выкрики, подзуживавшие то ли прапорщиков, то ли Костю Калмыка, кто-то мрачно смеялся. Не выпуская ножа из рук, Костя достал папиросы и чиркнул спичкой. Присев на корточки, он принялся курить, зажав папиросу зубами и поглядывая на ворота, выходящие на плац; там переговаривались контролёры, там же тёмной массой собрались уже прошедшие через вахту зэки.

Минут через пять из дверей вахты вышел насупленный Юдин. Он был без фуражки, выглядел уставшим, помятым, бледным. Держась на безопасном расстоянии от Калмыка, стоявшего в боевой позе, лейтенант негромко сказал:

— Отдай нож! — голос его подрагивал, но не от неуверенности, а от ночной попойки, устроенной вчера майором Аникиным по поводу рождения у него второго сына.

— Да пошёл ты! — Калмык сделал лёгкий прыжок в его сторону, и Юдин попятился.

— Кончай дурить! — лицо лейтенанта будто ещё сильнее осунулось, он вытянул перед собой руку с растопыренными пальцами, пальцы дрожали.

— А ты не пугай, гражданин начальник, — ощерился Калмык. — Я уже пуган-перепуган вашим братом! А вот подойди, подойди! Я хоть душу отведу, подрежу тебе крылышки!

— Калмык! Нарываешься! — Юдин почти закричал, чувствуя своё бессилие в сложившейся ситуации.

— Надоели, сучары говнистые! — Калмык ударил башмаком по упавшей к его ногам кепке. — Всё надоело! С малых лет одни несчастья! Ненавижу!

Юдин утомлённо провёл рукой по глазам и пошёл к воротам.

— Ты, чурка, сам напросился! — бросил он, остановившись в воротах. За его спиной маячили растерянные прапорщики.

— Канай отсюда, гражданин начальник! Да в следующий раз шаблон[19] не забудь нацепить! — закричал ему вдогонку Калмык.

Кто-то за спиной Асланбека негромко сказал:

— Всё, каюк Калмыку. Как пить дать в Новочеркасскую[20] отправится.

Асланбек смотрел на Костю Калмыка и пытался понять, зачем тот повёл себя столь нагло. О Калмыке кто-то распустил слух, будто он является осведомителем администрации. Должно быть, Костя решил поднять таким образом свой авторитет. Асланбек внимательно смотрел на лицо Калмыка. Костя сощурился, искоса оглядывал собравшихся вокруг него людей. Медленными шажками он пятился до тех пор, пока спиной не упёрся в стену пожарной части. Слева от него находился барак другого отряда, оттуда кто-то крикнул, подбежав к железному забору:

— Калмык, держи! — и через решётку перелетел небольшой свёрток.

Калмык быстро подобрал свёрток, там оказались таблетки. Он криво усмехнулся и бросил всю горсть в рот. Асланбек видел, как заработали энергично челюсти Калмыка, перемалывая наркоту. Время словно застыло, напряжение пропитало атмосферу до предела. Наконец возле вахты появились шесть солдат в зелёных защитных жилетах, в руках они держали длинные спецдубинки.

— А, суки! — закричал Калмык диким голосом. — А ну возьмите! Хер получите, падлы лягавые!

В его глазах появился особый блеск — наркотики стали действовать. Калмык решительно сбросил с себя спецовку и снова закричал, на этот раз без слов, просто голосом, что было мочи…

Приставив лезвие ножа к животу, чуть в стороне от пупка, он ударил по ножу другой рукой. Когда солдаты подбежали, бить Калмыка не имело смысла, он уже упал и лежал скорчившись, из-под него вытекала кровь.

— В медчасть его!

Асланбек покачал головой. Он понимал, что не всякий человек был способен на такой поступок. Все знали, что можно точно отмерить место — от пуповины на спичечный коробок влево и на спичечный коробок вниз живота — и нанести туда удар, который не должен задеть внутренних органов. Многие пробовали делать это, приняв для смелости наркотики, но били криво и погибали. Нужна была не только решимость, но и уверенность…

Теперь авторитет Калмыка был не просто восстановлен полностью, но даже вырос.

* * *

В кабинете было темно. Настольная лампа освещала половину стола, грудь сидевшего за столом Юдина и нижнюю часть его лица, остальное пространство было погружено во мрак. За окном тоже лежала неподвижная ночная бездна.