Слово о сыновьях - [12]
Возвращались мы поздно, охваченные приятной усталостью, с большими букетами полевых цветов.
В Хотинском уезде жила сестра мужа. Детей у нее не было, и она очень радовалась, когда к ней приезжали Боря и Миша. В форменных костюмчиках, чистенькие и аккуратные, они вызывали у тетки чувство гордости за своих племянников. А когда Боря и Миша проходили по сельской улице, за ними бежала целая ватага ребятишек, с завистью поглядывавших на их форменные тужурки.
— А вы спектакль видали? — спрашивает Боря кого-нибудь из ребят.
— Какой такой спектакль? — удивляется мальчик.
— Тот, что на сцене играют.
— На какой это «сцене»? Чего это? Музыка, что ль?
Боря и Миша решили показать своим новым друзьям спектакль. В училище они оба участвовали в драмкружке и некоторые роли помнили наизусть. Мише лучше давались комические роли, Боре — трагические.
Постановка была назначена на воскресный день. Театром служил большой сарай.
Спектакль так понравился собравшимся крестьянам и их детям, что пришлось повторить его несколько раз.
— Чистые артисты! — с восхищением говорила тетка. Ей очень не хотелось отпускать племянников от себя. Но каникулы близились к концу. Нужно было возвращаться домой.
К первому сентября дети уехали в училище, и без веселых мальчишеских голосов дом как-то сразу опустел. Снова начинали мы считать дни до встречи.
Только когда мы переехали поближе к Сорокам, мне стало спокойнее. Каждое воскресенье я могла съездить в город, повидаться с моими дорогими сыновьями.
ПЕРВОЕ КРЕЩЕНИЕ
Боря закончил четвертый класс училища. Для перехода в пятый, выпускной, класс необходимо было пройти практику непосредственно на производстве. Борису пришлось поехать в Бельцы и там поступить в частные механические мастерские, принадлежавшие некоему Розентулеру.
Здесь Боря впервые столкнулся с жизнью рабочих, о которой раньше знал только понаслышке. Он был потрясен тяжелыми условиями их труда, ничтожным заработком и страшной бедностью. Вот что писал он нам в своем первом письме оттуда.
«Работая в мастерской, я увидел своими глазами, какой тяжелой жизнью живут рабочие. С утра и до вечера работают они, отдавая все свои силы и здоровье. И что же, владелец этих мастерских, толстый, с заплывшими от жира глазами, старается всеми способами обмануть рабочих, находя для этого разные причины. Заработанные рабочими деньги он платит очень неаккуратно. За какой-нибудь сломанный, совсем не по вине рабочего, инструмент он удерживает из заработка столько, что мало что приходится получать на руки. А ведь дома рабочего ждут ребятишки, жена, которой, кроме домашней работы, приходится еще и на поденные работы идти, чтобы прокормить семью. Я был у нескольких из них дома и видел, как бедно они живут. Но все они такие добрые и хорошие, много расспрашивали о вас, как вы живете в селе, и просили заходить еще к ним.
Теперь я вспоминаю, как ты, папа, учил меня любить справедливость и ненавидеть ложь и обман. Вспоминаю, как мама рассказывала мне о тяжелой жизни рабочих на фабриках и заводах и крестьян при царской власти. Я вспоминаю теперь, как трудно приходилось крестьянам, которые вовремя не могли уплатить налоги: у них забирали последние вещи, и если они не вносили деньги в назначенный срок, то их вещи продавали с торгов. Теперь все это я увидел своими глазами и решил: когда вырасту и стану самостоятельным, я всегда буду стараться быть справедливым и помогать бедным».
Это письмо и обрадовало нас, и удивило. Мы радовались, что у Бори такой верный взгляд на жизнь, и одобряли его благородное стремление бороться за справедливость. И вместе с тем мы удивлялись: как незаметно наш мальчик стал юношей и глазами взрослого взглянул на жизнь. Раньше все вокруг казалось ему радужным, приятным, и он, не задумываясь, с детской непосредственностью всему радовался. А теперь он уже стал замечать, что жизнь куда сложнее, чем она представлялась в беспечные годы детства.
Когда Боря после окончания практики приехал домой, мы сразу заметили происшедшую в нем перемену. Он стал серьезнее, задумчивее и уже не разделял того восторженного восприятия жизни, которое выказывал Миша.
— Ты — слепой котенок, — говорил он младшему брату. — Ничего не видишь, кроме хорошего. Я тоже плохого почти не замечал. А вот столкнулся с рабочими, погнул вместе с ними спину, посмотрел, как они живут… Сердце разрывается! Голову бы свернуть этой свинье Розентулеру… Как он над людьми издевается!
Присматриваясь к Боре, прислушиваясь к его разговорам с товарищами, я с удовлетворением отмечала: Борис на верном пути.
«МЕНЯ ПРОЗВАЛИ БОЛЬШЕВИКОМ!»
Весной 1937 года Боря окончил ремесленное училище. После выпускного вечера, на котором ему было вручено свидетельство о присвоении квалификации слесаря-токаря по металлу, Боря приехал домой. Мы горячо поздравили его с успешным окончанием учебы и получением специальности. Он смущенно улыбался и, как взрослый, крепко жал нам руки.
Боря и в самом деле стал взрослым. Высокий, статный, с веселыми голубыми глазами и густой шевелюрой каштановых волос, он выглядел старше своих шестнадцати лет. «Красивый парень!» — думала я, любуясь им. И Григорий Амвросиевич с радостью смотрел на сына.
Книга рассказывает о жизни и творчестве ленинградского писателя Льва Канторовича, погибшего на погранзаставе в первые дни Великой Отечественной войны. Рисунки, помещенные в книге, принадлежат самому Л. Канторовичу, который был и талантливым художником. Все фотографии, публикуемые впервые, — из архива Льва Владимировича Канторовича, часть из них — работы Анастасии Всеволодовны Егорьевой, вдовы писателя. В работе над книгой принял участие литературный критик Александр Рубашкин.
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.