Слово о сыновьях - [10]

Только Миша угрюмо посматривал из своей постели на торжественные сборы Бориса. Он явно завидовал старшему брату. Ведь они всегда были вместе, а теперь школа на долгих полдня разлучала их. Да и интересы пойдут уже разные. Оттого Мише и грустно, оттого и не спешит он подняться.

Поправив на Боре костюмчик, проверив, все ли уложено в сумку, я повела сына в школу.

Утро стояло теплое, солнечное. В воздухе плыла серебристая паутина.

Когда мы вошли в класс, там уже толпились мальчики и девочки. Они смущенно рассматривали друг друга, с любопытством встречали каждого входившего. Среди первоклассников были и товарищи Бори — Петя и Гриша.

Прозвенел звонок, и в класс вошел учитель. Он познакомился с маленькими школьниками, рассадил их. Потом начался урок.

Возвратился Боря из школы веселый, довольный.

— Знаешь, мама, а мои лишние тетрадки и карандаши пригодились. У ребят не было, так я с ними поделился. Учитель меня похвалил.

ХОРОШО И ПЛОХО

По утрам за Борей заходил соседский мальчик Гриша, и они вместе шли в школу. Боря рано выучился читать и писать, так что теперь учеба давалась ему легко.

Первое время все шло гладко. Боря вел себя на уроках скромно и только исподтишка подсказывал товарищам. Но понемногу он начал скучать. Привыкнув к школьной обстановке, он осмелел и уже не стеснялся шуметь, громко, на весь класс подсказывать.

Учитель делал ему замечания. Боря принимал серьезный вид и… скатав из хлеба шарики, целился в чью-нибудь чернильницу.

Один из таких шариков упал на стол учителя.

— Кто это сделал? — строго спросил учитель, окидывая класс испытующим взглядом.

Все насторожились. Ребятишки оборачивались и тревожно всматривались в своих соседей.

— Это ты бросил, Главан? — спросил учитель, увидев залитое краской лицо Бори.

— Он, господин учитель, — пожаловалась девочка с черными косичками. — Он все время кидается.

Боря встал и угрюмо буркнул:

— Я… больше не буду, господин учитель.

Боря умел держать слово. С этого дня он сидел на уроках тихо, но зато придумал новое занятие — стал тайком читать книги. Пока учитель объяснял и показывал, как пишутся буквы, Боря, впившись глазами в раскрытую книгу, бродил по далеким, неведомым землям.

Однажды, уже будучи учеником второго класса, он так увлекся чтением, что не сделал классного упражнения и получил двойку. Домой Боря пришел расстроенным.

— Ты что это такой грустный? — поинтересовался отец.

Боря швырнул на пол сумку и вдруг расплакался.

— Я не пойду больше в школу, — говорил он, всхлипывая. — Он придирается.

— Кто это «он»?

— Учитель. — И так же неожиданно Боря кинулся к отцу:

— Папа, я учу, я все знаю… Что ему от меня нужно?

Григорий Амвросиевич легонько оттолкнул от себя сына и сурово сказал:

— Когда человек считает себя всезнайкой — это очень плохо. Правильно наказал тебя учитель.

Не сразу перекипела в нем обида. Но со временем он понял, что учитель поставил ему двойку за дело. Больше жалоб от него мы не слышали.

Однако нам было ясно одно: не следует рано учить детей грамоте, этим можно отбить интерес к школе. И, что опаснее всего: у ребенка может выработаться легкомысленное отношение к урокам и к учебе вообще.

Боря счастливо избежал этой «болезни». Курьезные случаи, о которых я рассказала, произошли в самом начале учебы и больше не повторялись. Боря учился хорошо и успешно переходил из класса в класс. Очень любил наш сын стихи и читал их неплохо. Но и на этом поприще не всегда все шло гладко.

Помню, на школьном вечере Боря декламировал стихотворение Эминеску «Что шумишь ты, лес дремучий?» Дочитав до середины, он сбился. Красный от стыда, стоял перед притихшими ребятами. Шли секунды, минуты, Боря напрягал память и, как назло, ничего не мог припомнить.

Миша, который в то время учился в первом классе, с жалостью смотрел на брата.

Вдруг, виновато улыбнувшись, Боря сказал:

— Вы немножко подождите. Я подумаю и начну все сначала.

Школьники рассмеялись, обстановка разрядилась, и ободренный Борис, вспомнив забытую строку, с воодушевлением дочитал стихотворение.

Теперь Миша и Боря опять были неразлучны. Вместе ходили в школу, вместе готовили уроки, вместе играли на улице.

А время неумолимо шло вперед. На два года раньше своего младшего брата Боря окончил сельскую школу. Со всей остротой встал вопрос: что делать дальше?

Теперь Боря мечтал стать учителем.

Но о гимназии и университете мы и помышлять не смели. Да и нужно ли пытаться поступать в эти учебные заведения, если все равно потом, после их окончания, придется метаться в поисках работы? В педучилище тоже не попасть. Нет, надо выбрать что-то попроще и понадежнее. На семейном совете было решено отдать Борю в ремесленное училище.

— Папа, а есть такие школы, где на учителя учат? — мечтательно спросил Боря.

— Есть. Но не для нас, они, сынок, — ответил Григорий Амвросиевич.

На следующий день, сентябрьским утром 1932 года, он отвез Борю в село Корбул, где тогда находилось одно из бессарабских ремесленных училищ.

НА НОВОМ МЕСТЕ

Чужим и неприветливым показалось Боре село Корбул. Один, без друзей, без родительской ласки, со своими горестными мыслями… Нет, так жить нельзя!

Тоска по дому, по той привычной жизни, где все шло своим чередом, где все так мило сердцу, захватила Бориса. Покинув родительский дом и расставшись с близкими и дорогими людьми, он чувствовал себя совсем одиноким, никому не нужным.