Словарь запрещенного языка - [8]

Но это еще не все. Вся эта творческая деятельность была для него интересной, но не приносила дохода, а пенсия была очень маленькой (в то время мы не сомневались, что в стране Советов самое лучшее пенсионное обеспечение). Папа получал 150 рублей и хлебную надбавку, на иждивенку-маму еще 60 рублей. После хрущевской девальвации они вдвоем получали 21 рубль.

Шапиро организовывал мастерские по ремонту школьных наглядных пособий. Я не помню, давала ли эта работа какой-либо доход, но знаю, что отец был очень горд, что ценные приборы из физических и биологических кабинетов (микроскопы, различные измерительные приборы), приготовленные для свалки, обретали новую жизнь. Наладил выпуск каких-то коробочек для лакмусовой бумаги. Работу делал дома, и мы все помогали папе выполнять данный ему план. Это была хоть и небольшая, но ощутимая прибавка к пенсии.

***

Тяжело перенес период борьбы с космополитизмом (его уход на пенсию тоже был вызван этим периодом — все министерства освобождались от евреев). Часто после прочтения очередной газетной статьи у него были сердечные приступы. Мы старались прятать статьи, но и радио трещало целые дни об одном и том же.

Одно событие согревало наши сердца. В мае 1948 года создано государство Израиль.

Информация в газетах неполная, недостаточно ясная, надо читать между строк, додумывать и слушать домыслы друзей.

Мы знали, что поддержал создание государства Израиль министр иностранных дел Громыко, т.е. Союз, и как-то на задний план уходят космополитические издевательства. Есть свое государство! Но тут же началась неравная борьба всего арабского мира с маленьким Израилем. Победа Израиля наполнила наши сердца гордостью и счастьем. Сам же Израиль был для нас также недосягаем, как Луна. Мы сочувствовали, беспокоились, переживали, как о далеком родственнике, с которым нет надежды на встречу. Через шумы, треск, свист слушали «вражеские голоса» с надеждой получить хоть какую-либо правдивую информацию

***

1952 год.

Полный разгром еврейской культуры (закрытие театров, всех культурных еврейских центров, еврейских газет), аресты и расстрел лучших представителей еврейской интеллигенции.

Со многими из них отец был знаком.

Поэзию и прозу других любил.

Дружил с поэтом Галкиным, переводчиком Шолом-Алейхема Слонимом, его женой актрисой театра Михоэлса Фридой Слоним.

Апофеозом было дело врачей.

Среди наших близких, знакомых и родных было много врачей.

Приходили, делились, не понимали происходящего.

Однажды на меня напал хулиган (я шла из школы в Саввинском переулке), начал избивать, приговаривая: «Коган-отравительница, я тебя убью, меня не будут судить. Врагов надо уничтожать».

У меня был шок, я боялась одна выходить на улицу, и папа с палочкой, еле передвигая ноги, провожал меня в школу (к счастью, школа была близко), а обратно всегда провожали ученики.

А по вечерам папа снова сидел с потухшими глазами и клеил коробочки.

1953 год.

Пусть извинит меня читатель, но написать «умер» — бесчеловечно: сдох И.В. Сталин.

Время шло...

ИВРИТ

Создание государства Израиль поставило перед Советским Союзом новые задачи. В молодой стране развивается экономика, сельское хозяйство, военная промышленность, культура, колоссальное строительство, освоение пустыни.

Советской власти нужны для работы в Израиле дипломаты, работники посольства, военные и торговые советники, цензоры и, вероятно, просто шпионы.

Через пару месяцев к папе пришел Иосиф Самойлович Брагинский, сын папиного товарища, работавшего с ним в Бакинской еврейской школе.

Молодой Брагинский работал заместителем директора Института востоковедения и предложил отцу преподавать иврит. Иврит!? Я знаю, что многие востоковеды, хорошо знающие иврит, не понимали, почему выбор пал на отца. Так вот объяснение: это дело случая, так как Брагинский помнил с детских лет талантливого педагога еврейской школы в Баку Файтеля Шапиро.

Почти одновременно отец начинает преподавать иврит в Московском университете (факультет восточных языков) и в Высшей дипломатической школе.

Несколько позже начинает работать в Институте международных отношений, а также в организованной при Центральной библиотеке им. Ленина группе цензоров.

Все группы были небольшие. В университете занятия велись факультативно. Большинство студентов — молодые парни, среди них одна девушка. Думаю, что почти все были русские. Исключение — один горский еврей Елизаров и в группе цензоров — еврей Рекахас (его внук живет в Израиле).

Через некоторое время были индивидуальные занятия, по направлению Министерства иностранных дел, с каким-то военным и человеком средних лет, готовившимся в послы.

Часто занятия Шапиро проводил дома, в своей комнате.

Папа с мамой оставили себе одну комнату, 16 кв. м, в остальных жила я с семьей и старшая сестра с мужем.

В комнате стояли: полутораспальная кровать, кушетка (на которой спал мой Володя до женитьбы в 1958 г.), бельевой и книжные шкафы, небольшой столик на высоких ножках с маленькими ящиками, мы его называли письменным, но по габаритам он более походил на туалетный, старое кресло — любимое место отца для отдыха и работы. В середине комнаты — обеденный стол, несколько стульев.