Слова, упавшие в воду. Современная поэзия Гуанси - [9]

Потом

я понял внезапно,

что в силу привычки и себя

тоже посчитал.

У насыпи новой скоростной железной дороги

Под насыпью новой скоростной железной дороги

пшеничные поля, овощные грядки, колодцы,

дымы печных труб,

коровьи колокольчики, кваканье лягушек,

диалекты, местные обычаи, могилы предков,

алтари, народные песни, ремёсла,

«Троесловие»[18], «Наставления ученикам»[19], «Песня печёных лепёшек»[20].

Близ насыпи новой скоростной железной дороги

Договоры о возмездном отчуждении земли,

сопротивление властям

с применением грубой силы, коллективные петиции,

соблазны денежных компенсаций, семейные советы

в храме предков,

ссоры между родными братьями,

надменность бульдозеров, варварство строителей,

поваленные плетни.

Когда скоростной поезд с акульей мордой промчится

сквозь двадцать четыре сезона, расположенные на моей ладони,

тогда в вагоне ранней весной комфортабельное

одиночество современного человека

спрессуется в предельную скорость

и цифровые технологии, налетающие с рёвом

при покупке билета на экспресс.

Рядом с насыпью новой скоростной железной дороги

свежайшие раны диких трав, оборванные родословные, слёзы глинозёма,

дрожащие корни деревьев, чьи последние плоды

падают на землю под мощными порывами ветра,

там ветер всколыхнул древнюю крестьянскую

поговорку, и она недозрелым рисовым зерном

упала рядом с рельсами.

Навозный жук

Во сне

гигантский скарабей

ведёт такой допотопный паровоз.

Только он да я

в кабине машиниста глубокой ночью,

он, в белых перчатках,

на всём пути оставляет горящим белоснежный фонарь,

чей яркий свет ослепляет деревья вдоль полотна.

Я, плечом к плечу с ним,

лопатой забрасываю уголь в топку,

устав, присаживаюсь покурить

и гляжу, как он

яростно рвёт вниз рычаг паровозного гудка

перед изгибом рельсов.

В этом поезде, где нас только двое,

я привык к источаемой им вони

и к его суровому взгляду.

Поезд поскрипывает, бормочет сам с собой,

мы оба сохраняем молчание,

будто не замечая друг друга, но работаем слаженно.

Когда поезд остановился,

я даже не знал, что он —

сотворённый из моего собственного навоза

жук-навозник.

Две влюблённые пули

Две пули

в темноте магазина винтовок

тайно влюблены друг в друга,

они — пара влюблённых, нарушившие устав.

Уже сколько раз они мучительно пытались

представить облик друг друга.

Их любовный порыв и порывы

юного владельца винтовки

поддерживают гармонию периода духовной весны.

В настороженном мраке ночи

они одновременно вылетают из дула штурмовой винтовки,

вытянув в одну линию разнородные краски ночи.

О, это путешествие расправившей крылья любви!

Но оно оказалось слишком коротким.

Медовый месяц, которого они ждали так долго,

с глухим стоном прерывается,

едва они достигают тела врага.

Когда пули с металлическим стуком падают

на поднос в операционной,

в смешанном запахе любви и крови

они наконец могут разглядеть друг друга,

две искорёженных пули в потустороннем свете операционной

вскрикивают одновременно.

Ган Цзы 刚子 (род. 1977) Пер. М. Я. Пономаревой, А. О. Филимонова

Должно быть, очки носят непорочные люди

Перебегая улицу дорогу на красный свет, пожалуйста, сними очки.

Когда сплёвываешь на землю, будь добр, сними очки.

Протягивая руку к цветку, прошу, сними очки.

Когда ты, облечённый властью, упиваешься развратом

в постели, сними, пожалуйста, очки.

Окидывая людей безучастным взглядом,

непременно совлеки очки.

Сними же наконец очки,

они так долго сдавливали переносицу и так утомили глаза.

Замахнувшись ножом мясника, сними, пожалуйста, очки,

подними их повыше,

так, чтобы их не забрызгала кровь.

Вставая на колени перед бодхисатвой, избавься наконец от очков,

лотос у нее под ногами

подобен непорочному сердцу новорождённого[21].

Курящая женщина

Я вышел из дверей полицейского участка,

молодая женщина прикуривала сигарету,

сделав затяжку,

затем ещё одну.

Я, ещё не сменивший полицейской формы,

прошёл близко от неё,

скользнул по ней молчаливым взглядом,

снова бросив мимолётный взгляд,

как воришка.

Герой

Преступник подстрелил меня из дробовика,

пробыв месяц в коме,

я открыл глаза и увидел собственную грудь,

испещрённую шрамами.

Какая нечаянная радость, я не умер!

В палате никого,

захватив газетную заметку, некогда потрясшую город,

я покинул палату,

чтобы отыскать проливающих по мне скорбные слёзы,

и сказать им троекратное «спасибо».

На чёрно-белых фотографиях мои начальники,

сослуживцы, врачи, медсёстры, студенты

и люди разных чинов и сословий.

В бесконечном коридоре совсем тихо,

улица залита ярким светом,

со всех сторон я слышу оклики: «Герой, герой, герой!» —

однако не видно ни одного человека.

Я вопрошаю: «Это ведь не сон? Не сон?» —

и, говоря это, я просыпаюсь.

Жена и дочка сладко улыбаются во сне,

я прижимаю руку к груди и чувствую глухую боль.

Гадание

Когда умерла мать,

она унесла с собой

восьмизначные гороскопы всех членов нашей семьи[22].

В подтверждение своего сорокалетия[23]

я показал удостоверение личности,

однако чуткие пальцы гадателя

слишком долго

вертели его в нерешительности.

Не сдаваться!

Я — полицейский, а он — бандит.

Мы то и дело встречаемся

за праздничным новогодним столом.

«Зятёк», — окликает он меня,

подняв бокал вина,

я отвечаю ему: «Шурин!» —

тогда и он поднимает бокал.

И каждый раз, когда он, проблевавшись,