Слова - [11]

— В нашем мире нет времени как такового, нет ни низа, ни верха, есть только качественные изменения. Действительно, сбросив эгоцентрическую оболочку, мы избавляемся от паразитарного пространства, многое познаем, и воспринимаем мы то, что хотим, но… давай я тебе лучше расскажу небольшую притчу, вернее, ее окончание:

«…И тогда в отчаянии и нетерпении человек закричал:

— Кто ты, Господи? Дай мне понимания Тебя, и я увижу Свет!

И вдруг в Душе своей услышал человек голос Самого:

— Человече, не кощунствуй! Там, где к тебе придет понимание Меня, Меня уже не будет, и вместо Света явится тебе зеркало, в котором будет отражение тебя».

Я до сих пор не пойму — приснилось ли мне все это или пригрезилось на краю сознания, там, где Свет незаметно переходит в Тень, но одно я понял: мы не можем себе представить Божественность, кроме как через отношение к нам Бога, и это отношение может быть выражено в том, что Бог дает нам возможность идти к Нему.

Я не знаю, как я буду жить дальше и суждено ли мне жить, но с тех пор Душа мая наполнилась словами:

— И устремимся мы к Господу, и примет Он нас на руки свои, и будем на руках Его, как дети Его.

Поэзия

Слова

Лес задумчиво-грустный стоит,

Слегка побеленный снегом.

В душе тихо песня звучит,

Как отголосок неясной неги.

По речке льдины плывут,

Будто тянет конвейер ленту.

Слова мои никуда не дойдут,

Растают и канут в Лету.

Я судьбу свою не хулю

И знаю: стихи мои не праздны,

И я Господа благодарю

За тихий и светлый праздник.

Меня нигде нет

Человек тщетно повсюду искал Бога,

В отчаянии спрашивал: «Есть Бог или нет?»

«Бога нигде нет» — было его итогом,

Солнце зашло, и померк дневной свет.

Человеку спать не давал душевный ропот,

Но утром, когда росою сверкнул рассвет,

Он откуда-то явственно услышал шепот:

«Меня нигде нет».

Волны

Философ старый умирал,

Ученики к нему прильнули,

— Скажи, что о смерти ты узнал,

Коль испытал ее прилюдье.

Едва дыша, ответил старец,

— Смерти нет, есть точка,

Сияющий жизненный венец

Лишь будет только обесточен.

— Скажи, где нам искать тебя,

Когда тебя не будет?

— Ищите меня в людях.

Учение мое, как камень в воду,

Любви и мудрости создастся волны,

И волны будут те идти по своему пути.

И может быть, они кого-нибудь коснутся,

И может быть, помогут им проснуться.

Не важно, что меня забудут,

И был ли я? Иль буду?

Учитель старый умирал,

Что перед смертью говорил,

Об этом раньше знал,

Что прошептал себе сказал.

И умер.

Самолет летает сам

Я на голос скорби иду, даже когда

она не зовет, движения души

идут самолетом, направления нет,

может, Запад, а может, Восток,

есть сигнал — кого подбили на взлете,

сколько спину свою ни горбь,

скорбь свою не закроешь горбом,

есть Запад и есть Восток,

и есть сигнал — кого—то подбили на взлете.

Как-то так

Дождь нетактично в окно стучит,

Ветер с такта его сбивает.

Так-то так, — дождь говорит,

Но ветер его забивает.

Я вам то-то и то-то хотел сказать,

Дождь начинает,

Но ветер бузит, —

Ничего он не знает!

Я природы многокрылая быль,

Буйство энергии, удаль,

А он это дождь забыл?

Или, может быть, он Иуда?

Я узы логические разбиваю в клочья,

Противоречия собираю в тучи,

Чтобы на людей обрушить

Грозой добываемые многоточья!

А бывает так, гроза, уходя, ворчит,

Истины — молнии в землю ушли,

Мелкий дождь монотонно накрапывает

И будто бы истину говорит.

Так-то так, все хорошо,

Ты поработал, ломит спину,

Противоречий никаких нет,

Так-то так, а теперь спи, ну!

Однажды жил человек…

Однажды жил человек

— и умер.

Господу помолимся, Господу помолимся,

а за что?

За то, что жил заскорузло,

Если даже собственное гузно

В чистоте не держал?

Но твердо знал, что есть интеллигенция,

Гнилая, вся в говне,

По пьяни говорил: — По мне,

Всех этих тварей надо бы в расход.

Бил в грудь себе: — Не потерпит народ!

Добился, вдруг поперхнулся,

Блевотина пошла, и захлебнулся.

Жил человек один и умер.

Вы…

Вы, мнящие себя правильными людьми,

Скажите, что вам мнится?

Озлобленность к инакомыслящим?

И раболепное желание подчиниться?

Любым, сидящим на троне,

И думаете — удары жизни нас не тронут.

Вы, логику испохабив, взываете к Аристотелю,

Цитируете, когда выгодно — dura lex, sed lex,

И в то же время знаете — на троне подлец.

Говорите — пройди до окраины — лучше его не найдешь

И в то же время знаете, ложь!

К трону даже вошь не пройдет за грош.

Вы, имеющие хорошие прибыли и оклады,

Хотите, чтобы все оставалось и было как было?

А остальное для вас гнильцо и быдло.

Все у вас складно, но сказка ваша не станет былью.

Лужи

Дождь сыплет сквозь сито туч —

«Гусиная кожа» на лужах,

И воду дождя они пьют,

Хотя это им и не нужно.

Ночью тихо мороз придет,

Повиснет над лужами в изумленьи,

Потом горестно и сильно вздохнет,

И те застынут от удивленья.

Наступило утро морозное, чистое,

Опушенные инеем деревья стоят.

При ветре пыль летит серебристая,

И стеклянными глазами лужи глядят

Крест

Я годами своими пророс

В следующий век, ничего

Не принимаю на веру,

Если явится мне пророк,

Я и ему не поверю.

Где они были, где они есть?

Люди страданиями и болью наелись,

Был Человек, несущий от Бога весть,

Памятником-объявлением стало тело,

Прибитое гвоздями в крест.

«Даже тех, кто меня бил,

Мысль ваша да выйдет из круга,

Как я возлюбил,

Так и вы любите друг друга».