Слоны помнят все - [13]

Все стены комнаты были завешаны фотографиями, на которых были запечатлены и дети, и взрослые. Некоторые из них были вставлены в красные кожаные рамки, иные немного потрескались от времени.

В комнате стояли диван и два стула, на один из которых и уселась миссис Оливер. Старая леди, кряхтя, устроилась на диване, с некоторым трудом подоткнув под спину подушку.

— Мне очень приятна видеть вас, моя дорогая. Вы по — прежнему пишете свои прелестные рассказы?

— Да, — кивнула головой миссис Оливер, подумав с некоторым сомнением, что детективы, где убивают и грабят, вряд ли можно назвать «прелестными рассказами».

— А я теперь осталась совсем одна, — посетовала миссис Мэтчем. — Вы помните сестру Грейси? Прошлой осенью она умерла… Рак… Прооперировали, но оказалось поздно.

— О, дорогая, я глубоко сочувствую вам! Следующие десять минут разговор шел об умерших родственниках старой девы.

— Я все о себе, — сказала миссис Мэтчем. — А как вы поживаете? Как ваше здоровье? А ваш муж? Ах да, я забыла, что несколько лет назад он скончался. А что привело вас сюда, в Литтл Солтери Майнор?

— Я была здесь по соседству, — соврала миссис Оливер, и поскольку у меня оказался с собой ваш адрес, я подумала: забегу, посмотрю на вас, вспомним былое…

— Так приятно поболтать о прежних временах. Только это удовольствие и осталось у нас, стариков.

Миссис Оливер облегченно вздохнула, услышав, что миссис Мэтчем не прочь поддаться воспоминаниям. Ведь именно это и послужило причиной ее визита.

— Как много у вас фотографий, — сказала она. — И это, наверное, ваши воспитанники.

— Большей частью. Знаете, я год и три месяца жила в приюте для стариков с каким — то совершенно дурацким названием «Дом заката солнца и счастья». Больше я не выдержала. Там все устроено очень глупо: не разрешалось иметь ни одной из своих вещей — все казенное. Хотя там все благоустроено, но мне нравится, когда меня окружают мои собственные вещи. Моя мебель, мои фотографии. Там в Совете приюта была одна приятная дама, и она помогла мне устроиться вот так. Ко мне каждый день приходит их работник и смотрит, все ли у меня в порядке, в чем мне нужна помощь. Это очень удобно.

— У вас тут предметы со всех концов света, — сказала миссис Оливер, оглядываясь.

— Да! Вот этот столик из бронзы мне прислал из Сингапура капитан Уилсон. А эта бронзовая вещичка из города Бенариса. Хорошо? Не так ли? А эта смешная штучка на пепельнице — из Египта. Это скарбен. Звучит, как какая — то чесоточная болезнь, но на самом деле драгоценный камень.

— Прелестная вещичка, — одобрила миссис Оливер. — А это ляпис лазурь?

— Мой археолог откуда — то выкопал ее и прислал мне!

— Все вещи — прекрасное прошлое…

— Да, подарки моих мальчиков и девочек. Скольких я вынянчила! Одних с месячного возраста, другие были постарше. С одними я жила в Индии, с другими в Таиланде. А вот на этой фотографии моя мисс в таком смешном наряде. Прелестное было дитя… Развелась с двумя мужьями. Были неприятности с первым, потом она вышла за другого. Он из этих… поп певцов. Конечно, ничего хорошего тут ожидать было нельзя. Потом она вышла за кого — то в Калифорнии, у них была яхта, они много путешествовали. А три года назад умерла. Такая еще молодая, всего шестьдесят два года…

— Вы побывали в очень многих странах, — сказала миссис Оливер. Индия, Гонконг, Египет, Южная Америка… Когда я была в Малайе, я помню, вы служили в семье какого — то военного. Кажется, генерала. Дайте вспомнить, как его фамилия? Кажется Рейвенскрофт.

— О нет! Я тогда служила у Барнабисов. Вы путешествовали и заезжали навестить их. Она была ваша старая приятельница, а муж был судья.

— О да, я спутала.

— У них были прелестные дети — мальчик и девочка. Потом их отвезли в Англию, где они поступили в школу. После этого я перешла в другую семью. Теперь все иначе. Гораздо меньше стало слуг — китайцев. Это хорошо, они немного опасны. Правда, когда я была у Барнабисов, мы неплохо ладили с китайцем, который служил у них. Итак, о ком вы говорили? О Рейвенскрофтах? Я хорошо помню их. Я забыла название местности, где они жили. Эти обе семьи были знакомы друг с другом. После отъезда детей в Англию я еще какое — то время служила у Барнабисов и помню это ужасное событие. Я имею в виду Рейвенскрофтов. Никогда не забуду этого. — Миссис Мэтчем укоризненно покачала головой.

— А что же это было? Я что — то не помню.

— Все произошло после того, как вы уехали… Все забывается… Но я не забываю. Вообще — то о ней всегда говорили, что она чрезвычайно вспыльчива. Уже в детстве я слышала разговор об этом. Представляете, она выхватила из коляски ребенка и бросила его в реку. Говорили, из — за ревности. А другие говорили, что она хотела, чтобы ребенок побыстрее попал на небо.

— Боже мой! — воскликнула миссис Оливер. — И это сделала леди Рейвенскрофт?!

— Конечно, нет. Это была ее сестра.

— Сестра?

— Впрочем, честно говоря, я не помню, чья она была сестра, — то ли генерала, то ли его жены. Говорили, что до этого она долго лежала в клинике для душевнобольных. Еще в детстве, когда ей было лет одиннадцать, но потом ее как — будто вылечили. Она вышла замуж за военного. Но потом вроде бы с ней начались нелады, и она снова попала в клинику. Я слышала, что и генерал, и его жена навещали ее там. Потом ее вылечили, и она вернулась к своему мужу. Но он вскоре умер — что — то с сердцем или давлением. Она очень переживала и приезжала погостить к Рейвенскрофтам. Говорят, она очень любила детей… Я помню, что это была маленькая девочка и еще другая девочка, которая приходила к ней, поиграть. Я не помню всех деталей. Это было так давно… Кто — то думал, что в воду ее столкнула подружка, кто то считал, что служанка — китаянка. Но это не так. Китаянка очень любила этих детей…