Слоны могут играть в футбол - [29]

Слава богу, в багажнике лежала спортивная одежда. Он сам не заметил, как переоделся и, бросив машину в неположенном месте, побежал через поле. Ноги скользили, потому что это были кроссовки не для бега, а для футбола в спортзале. Он уже не думал о том, что этого делать нельзя, потому что — всякое бывает, никто не может ему запретить заниматься физкультурой и спортом. Нигде. И в лесу тоже. Никто не может ему запретить случайно кого-то встретить. Вот и все. Вот и все. Да. Хорошо…

И нужно подумать, что сказать ей. В принципе, не в словах дело, но молчать будет глупо. И вот она появилась, прочертила линию поперек черных стволов, снова пропала. Он побежал вслед. Конечно, если случайно попадаться на пути, то лучше это делать спереди, в лицо. Если нагнать сзади — может испугаться. Но чтобы забежать спереди, пришлось бы делать дугу в километр или больше, да и тропинки другой не было, одни кусты и глубокий снег. Один раз ее шапка мелькнула на белом, у которого не было оттенка — даже если бегать по лесу с чашкой и листом бумаги.

Света замедлила бег, сняла наушники, отдышалась. В ушах еще шумела музыка, наступившая тишина оглушала. На мгновение показалось, что кто-то есть рядом, но она знала, что это кажется, с ней такое и дома бывало. Потом все же показалось, что не показалось — как будто еще не чувствуется дыхания, звука шагов, но воздух уже сжимается от приближения большого тела. Она решила оглянуться, и в этот момент сильная рука зажала ей рот, повалила не землю. Она только на долю секунды увидела человека, потом колесом прокатилось небо, снег обжег лицо. Руки протащили ее несколько метров уже не просто по снегу, который был на поляне, а вглубь, сквозь кусты и деревья; больно ударили ветки. Шнурок на одном кроссовке развязался, и когда пыталась тормозить, он слетел. Сильное тело навалилось на нее, ударило наотмашь, стало стягивать одежду. Кричать не получалось, настолько тело было сильное. И когда кожа на спине разодралась о корни, второе тело присоединилось к первому, оба навалились на нее. Еще сильнее. Она подумала о том, что с этим ей уже точно не справиться, и приготовилась хотя бы выжить, если получится. Одно тело зажало рот и придушило локтем, а второе навалилось сверху и стянуло одежду.

В этот момент раздался какой-то крик, похожий на слово, но ей было тяжело дышать и слышать, она не разобрала, какое это слово. Первое тело ее отпустило, исчезло. Она снова забила ногами. Удалось повернуть голову. Увидела, что подбежало третье тело и сцепилось в смертельной схватке с первым, страшным ударом повалило на землю.

Тогда второе тело отпустило ее, чтобы защитить себя. Тоже было повалено. Третье тело стало бить второе по лицу кулаком, как тяжелым молотом. Света была свободна, ей уже не нужно было умирать или чего похуже. И третье тело кричало ужасные, неприличные слова. Не то, чтобы она таких слов не слышала, но именно от него, от дяди Димы, их слышать было очень странно.

Она бросилась прочь, оставляя дядю Диму наедине с первыми двумя телами, и, наверное, так было поступать нельзя, нужно было помогать, драться, но он же был взрослый, он мог справиться, ведь взрослые со всем могут справиться, с ними не может случиться ничего плохого.

Она долго бежала в лесу, потом по дороге, и раскинув широко руки, остановила патрульную машину. Сначала кричала что-то непонятное, потому что полицейские ее хватали за куртку, пытались успокоить и даже ударили по щеке. Тогда она поняла, что им ничего непонятно, и громко крикнула:

— Там моего папу убивают.

Полицейские забурчали что-то в рацию, убежали, она долго ждала в теплой машине. Приехало еще много машин и людей, окружили вход в лес. Рядом с ней села женщина в форме, и еще долго вот так сидели: она и женщина. Вернулись первые полицейские, поехали в город. В полиции о чем-то спрашивали, записывали, записывали, спрашивали. Потом повезли к доктору, и там было ужасно. Потом вернулись и сказали, что этих двух поймали, показали ей. А потом полицейский сказал:

— Многое нужно будет оформить, подписать, но с родителями. Что же ты про папу наврала?.. Кто был этот человек?

Был? Света не знала, где дядя Дима, что с ним случилось.

— Не знаю, — тихо сказала она.

— Человек тебе жизнь спас, а ты не знаешь. Просто незнакомый?

— Дядя Дима, — задрожала Света.

— Ну вот, всегда нужно говорить правду, — сказал полицейский, — пойдем.

Дядя Дима сидел в коридоре живой. Она бросилась к нему, обняла. Он заплакал. Полицейский сказал:

— Повезло тебе с таким дядей. Как себя чувствуете?

— Нормально, — ответил дядя Дима.

— Отвезете девочку или нужен транспорт?

— Отвезу. У нее родители через час прилетят.

— В Шереметьево, — вставила Света, — чтобы было правдоподобно, с деталями, и чтобы вообще — поскорей отпустили.

— Спасибо, — сказал дядя Дима. Стали уходить.

— Чудная, — сказал полицейский, — испугалась, сказала, что вы ее папа.

Дядя Дима замер в дверях.

— Что сказала?

— Что вы ее папа… Лихо вы с ними разобрались: двое здоровых лбов, да еще с заточкой. Вы каким спортом занимаетесь?

— Я так… планку делаю, — сказал, словно очнувшись, дядя Дима, и они ушли.