Слониха-пациентка - [153]

Я стал внимательно наблюдать, как он ходит по загону; его дыхание застывало в холодном воздухе. Да нет, в походке вроде ничего необычного. И вдруг…

— А вот на это вы обратили внимание? — спросил я. — Ну, когда он остановился. — Кулан на мгновение согнул заднюю ногу и легонько стукнул себя копытом по брюху, после чего снова отправился в путь по загону и, вновь остановившись, в очередной раз повторил этот странный легкий удар. — Что-то у него явно с животом не совсем в порядке, — сказал я, — но не похоже на поведение лошади, у которой колики.

Мой собеседник кивнул.

— Нет, я не замечал этого прежде, — сказал он. — Но вы правы: животное, у которого колики, ведет себя по-другому.

— Давайте-ка введем ему ксилазин, — сказал я, — возьмем пробу крови, и я отошлю ее в Англию. Там определят, есть туберкулез или нет.

Мне не понадобилось много времени на то, чтобы ввести кулану седативный заряд; он так и остался стоять, но не заметил, как я ввел ему иглу в яремную вену. После этого я осмотрел животное, но не обнаружил ничего примечательного.

Неделю спустя пришел ответ из лаборатории. Они не могли дать стопроцентную гарантию, поскольку кулан был для них в новинку («Что такое это, кстати? Может быть, неведомая порода южноамериканских обезьян?»), но проба явно давала отрицательную реакцию на туберкулез. Правда, анализы показали, что животное несколько анемично, но в остальном его органы функционируют нормально. Когда я вновь вернулся в Испанию, я снова понаблюдал за куланом. Да, он, как и прежде, слегка бьет себя копытом в брюхо. Ничего особо драматичного. Закройте глаза и забудьте об этом.

— Но должны же мы что-то предпринять! — сказал испанский ветеринар. — Как вы думаете, если это не чахотка, то, может быть, опухоль?

— Да, очень могло быть. Опухоль, злокачественная или доброкачественная, возможно, в грудной полости, но более вероятно в желудке.

Увы, для таких крупных животных, как куланы, не придумано рентгеновских аппаратов — по крайней мере, в Испании их точно нет. Оставалось одно: вскрыть кулану живот и исследовать изнутри. И я решился на это.

Сперва кулана сутки продержали без еды и полсуток без питья. Затем я анестезировал его иммобилоном, идеальным для животных такого типа, хотя от него повышается кровяное давление. Смотрители перевернули моего пациента на спину, всеми четырьмя ногами вверх, и я вскрыл живот как раз посредине, начав позади грудной клетки. Затем я стал визуально и ощупью исследовать рубец. Никаких признаков опухолей. И тут я наткнулся на пугающее покраснение размером с небольшое блюдце. Обследование привело меня к выводу, что это — основание большой язвы, в пятнадцать раз более крупной, чем обыкновенно бывает у переработавших бизнесменов из среднего класса.

Вскрытие желудка подтвердило, что это и впрямь хроническая язва — я впервые сталкивался с этим заболеванием у лошади. Хирургическое удаление язв желудка у животных производится редко, тем более теперь, с появлением современных противоязвенных средств, но я чувствовал, что в данном случае такая необходимость назрела. Я удалил часть стенки желудка эллиптической формы с круглой язвой и затем, слегка согнув внутрь края отверстия, начал накладывать швы. Два слоя швов давали дополнительную страховку от крайне нежелательного послеоперационного вытекания желудочных соков. Мой коллега довершил операцию, зашив брюшину, мышцы живота и шкуру прочной нейлоновой нитью. Мы ввели кулану антибиотики и, наконец, нейтрализовали действие иммобилона дозой ривайвона. Пять минут спустя кулан стоял на ногах и оглядывался вокруг, ища корм.

— Через час дайте ему попить немного теплой воды, — сказал я, — но до завтра не кормить, да и потом давать пищи понемногу.

Больше кулан не бил себя копытом в живот и через несколько недель полностью оклемался. Он стал понемногу набирать вес, а когда четыре месяца спустя я навестил его вновь, то он выглядел уже вполне пухленьким.

Язвы желудка, похожие на человеческие, нетипичны для большинства видов животных. Чаще всего мне приходилось сталкиваться с ними у дельфинов, морских львов, жирафов и больших панд. Симптомы, выказываемые пациентами, могут быть различными и зачастую неопределенными, и теперь мы все чаще используем гибкий эндоскоп, позволяющий заглянуть внутрь желудка. При обследовании дельфинов к анестезирующим или седативным средствам прибегать не требуется, тогда как к другим животным приходится применять ту или иную степень транквилизации. Наш 160-сантиметровый эндоскоп — один из самых длинных, которые удалось создать, но и с его помощью удается достать только до желудка молодого жирафа.

Лечение язв желудка лекарственными — нехирургическими — средствами в былое время ставило передо мной ряд проблем. Людей с такими заболеваниями переводят на щадящую диету — в частности, им следует избегать жирной рыбы вроде макрели и принимать противокислотные средства, такие, как маалокс или бисмут. Но как быть с дельфинами и морскими львами, которые охотнее всего лакомятся макрелью и селедкой и отнюдь не питают слабости к молочному пудингу, сушеным хлебцам и камбале! Жирафы от маалокса нос воротят. Только большие панды идут навстречу врачу и на какое-то время готовы отказаться от любимых жестких бамбуковых палок. Мы берем вареный рис, смешиваем его с молоком, медом и питанием фирмы «Комплан» для больных, добавляем желудочное противокислотное средство — и смотрите, едят как миленькие целыми мисками! Когда появилось новое противоязвенное средство для людей — тагамет, я тут же стал испытывать его на своих пациентах. Результаты были ошеломляющими. Наш эндоскоп показывал, что за две-три недели с начала лечения кровоточащие язвы желудка заживали полностью. В Мадрид из Пекина прислали самца большой панды с обширной, безобразной, активной язвой. Таблетки тагамета быстро положили ей конец.