Слониха-пациентка - [116]

На следующее утро мы с первыми лучами солнца погрузили наш «Зодиак» и прочие причиндалы на борт самолета, выполняющего два рейса в неделю в Богом забытую Дахлу, — и отправились в путь!

Дахла — гарнизонный городишко, в котором всего-то несколько тысяч населения. Когда марокканские солдаты, тянущие свою лямку в пустыне Сахара, получают долгожданные увольнительные, они устремляются сюда отдохнуть и поразвлечься в горячих женских объятьях. Но это пыльное, продуваемое всеми ветрами место менее всего напоминает Сайгон или Субик-Бей. Оно больше похоже на селение-пуэбло^[49] на юго-западе США. Есть одна гостиница с весьма подходящим названием — «Пальмы», одна заброшенная католическая церковь и один закопченный бар, который содержит единственный оставшийся в городе испанец. Там ничего не найдешь, кроме теплого пива «Хейнекен» в банках да впечатляюще дурманящего вина в бутылках; легально их продают иноверцам, которых я что-то здесь ни разу не видел, а нелегально — только на вынос — солдатам, которые текут сюда сплошным потоком; для конспирации бутылки просто заворачивают в бумагу. Большинство домов — маленькие грязные хижины из кирпича, некоторые с крохотными дворами. На дверях иных жилищ красуется арабская надпись: «ЭТО МНОГОУВАЖАЕМЫЙ ДОМ». Но на большинстве жилищ нет такой надписи, ибо Дахла — чего же тут удивительного — один сплошной вонючий бордель.

Я и вся команда разместились по комнатам в гостинице — как ни странно, с телефоном, по которому, как уверял нас хозяин заведения, можно связаться с Касабланкой — во всяком случае, два дня назад сюда дозвонились и сняли нам номера. Но отвратительный запах нечистот из сточной канавы, мерзкая еда и тяжелая, скорбная атмосфера, царящая здесь, мигом вымела нас из сей юдоли печали, и на следующий день мы переселились в офицерские казармы — видавшее виды сооружение с внутренним двором, стоящее у самой кромки моря. Запах нечистот был, правда, посильнее, зато еда попристойней, а главное, наличествовал душ, который иногда работал. Бесплатным развлечением за трапезой были мухи, которые с жадностью налетали на блюда с некой желтой гранулированной субстанцией, которые были расставлены по всем столам, да и на любой плоской поверхности. Погибая в страшных мучениях на глазах у нас, едоков, мухи исполняли некий странный танец — не то джигу, не то пасодобль, не то рил^[50] восьмидольного такта. Словом, это был некий поражающий воображение энтомологический кордебалет, чьи предсмертные жете^[51] заканчивались неизменно на середине моей вилки.

В первое утро в Дахле Джон, Рожер и я проконтролировали, как ведутся подготовительные работы к нашему путешествию к Кап-Блану, в каком состоянии оборудование для отлова и содержания животных на период акклиматизации. Меня не прельстило ничто, за исключением корабля «Эль-Хамисс», который стоял на якоре в гавани. Это был новый, вступивший в строй всего несколько месяцев назад корвет, на котором еще не поставили пушки. Его капитан, рослый красавец, блестяще говорил по-английски, а команда в униформе с иголочки производила впечатление расторопной и исполнительной. Военные водолазы уже находились на борту, проверяя оборудование, закачивая воздух в баллоны и закрепляя на палубе еще три надувные шлюпки. Капитан доложил, что готов отправиться хоть сейчас.

К сожалению, пустующий бассейн в офицерских казармах меня не устроил вовсе. Его фильтрационная система не работала, а дно было покрыто спекшейся грязью и мусором. Другой вариант предусматривал размещение тюленей в небольшой бухточке у моря, которую можно было бы огородить; но дальнейшее исследование подтвердило, что вода загрязнена нечистотами. Это меня тем более не устраивало. Коль скоро прогноз погоды в районе побережья, лежавшего к югу, обещал быть хорошим, капитан «Эль-Хамисса» был готов немедленно поднять якоря. Я решил, что, если мы поймаем тюленей, мы тут же отправим их воздушным путем на Лазурный берег и акклиматизируем уже в их новом доме. Так будет понадежнее. Новое разочарование — принесли ящики, сооруженные местными плотниками. Джон забрался на крышу одного из них — и она проломилась у него под ногой. Доски, из коих были сколочены сии угрюмые жилища, оказались тонкими и некондиционными, из них повсюду торчали гвозди. Плинтуса, которыми настилали пол, кое-где выпали. Проволочная сетка и вентиляционные панели проржавели во многих местах. В общем, весьма хлипкие ящички для животных, могущих достигать трехсот килограммов весу. И при всей их хрупкости они оказались ужас какими тяжелыми — как такие доставить к пещерам? Еще перевернем катер! Ну а если даже доставим в целости и сохранности, то для того, чтобы установить их, как надо, потребуется столько людей, что перепугаем всех тюленей. Одним словом, не самое удачное начало для нашего предприятия.

— Нам придется дорабатывать ящики на борту судна, по дороге на юг, — сказал я спутникам. — Значит, так: Джон, Саид, Мохаммед — быстро в город, разыщите там деревянные панели, шурупы и веревки. Мне нужно позвонить во Францию Майклу.

На сей раз выручать нас выпало Рожеру, ибо даже военное командование в Дахле подтвердило, что не располагает телефонной линией, простирающейся дальше, чем Касабланка. Пришла пора задействовать французские тайные службы, как нам пообещал Майкл.