Слон императора - [11]

Выйдя из-под прикрытия дома, я повернулся и посмотрел в ту сторону, откуда дул ветер. Ночное небо походило на черный бархат. Запрокинув голову, я почувствовал, как холодные капли дождя падают мне на лицо и стекают по шее. Тут-то я и проснулся.

Глава 3

Когда тур оказался в ловушке, егеря принялись морить его голодом и жаждой. Лишь через три дня, когда животное, казалось, готово было рухнуть, ему накинули на рога веревку и умело подбросили под копыта петли из крепких вожжей – так, чтобы можно было удерживать его ноги. А потом охотники, очень осторожно, принялись подкапывать одну сторону ямы, так что отвесная стена превратилась в горку. Однако же, как выяснилось, у тура еще хватило сил попытаться атаковать своих врагов, пока те тащили его вверх по горке и запихивали в большую прочную клетку на колесах. Спуститься в яму и выкопать из вязкой глины останки Вульфарда не пожелал никто. Его изуродованный труп так и не удостоился христианского погребения и остался в той же самой ловчей яме под слоем земли и навоза.

Все это время Вало отказывался покидать место происшествия. Спал он в той самой канавке, где Вульфард прятался рядом со мною во время засады, и выпрашивал остатки еды у егерей. Они, хотя и жалели этого парня, относились к нему с опаской. Порой, если к нему кто-то приближался, он мог низко пригнуться и броситься наутек или, наоборот, принимался агрессивно размахивать руками, как будто собирался начать драку. Он быстро тощал, оборвался и был весь грязный, и я боялся, что рассудок окончательно изменит ему. Когда ловцы собрались увозить добычу, я уговорил сына погибшего егеря пойти вместе со мною вслед за клеткой с туром. Колеса повозки, которую тянули по лесу вручную, тяжело скрипели на корнях и кочках, пока ее не вытащили на довольно ровную дорогу, которая привела нас в Ахен. Там я сумел отыскать родных бедняги, и оказалось, что мать его умерла, когда он был еще младенцем. Вульфард растил его сам, по большей части в лесу, и теперь никто не пожелал взвалить на себя дополнительную обузу в его лице. Мы вернулись в Ахен, сопровождая тура, и в конце концов Вало обосновался у меня дома, где он, по своему собственному выбору, спал в пристройке – там парень чувствовал себя спокойнее, чем в доме.

– Мы могли бы взять Вало с собой на север, – предложил я Озрику, когда мы как-то сидели на лавке перед домом, грелись на утреннем весеннем солнце и обсуждали предстоящую поездку за белыми животными. С располагавшейся неподалеку стройки, где возводилось очередное королевское здание, доносился визг пил, обделывавших балки и стропила.

– Он может стать обузой, – буркнул мой друг. Радуясь теплу, он растирал руками свою покалеченную ногу. В подпоясанной шерстяной тунике и прочных кожаных башмаках он походил на франкского купца, хотя черные глаза, смуглая кожа и, конечно, привычка носить на голове кусок материи, обмотанный вокруг теплой ермолки из серого фетра, выдавали его сарацинское происхождение.

– Его отец спас мне жизнь, – сказал я. – К тому же Вало постепенно приходит в себя. Он уже произносит целые фразы. Если мы бросим его здесь, он быстро превратится в бессловесного дурачка. Приглядывать за ним никто не берется.

Я старался говорить небрежным тоном и находить своему предложению веские обоснования, но обмануть друга, который знал меня всю жизнь, мне не удалось.

– Сдается мне, что у тебя есть еще какая-то причина для того, чтобы взять Вало с собой, – многозначительно заметил он.

С Озриком, единственным на свете, я регулярно обсуждал мои пророческие сновидения.

– Это случилось в ту же ночь, когда Карл удостоил меня аудиенции, – сознался я. – Мне снилось, что я пробираюсь через сосновый лес и вдруг слышу странное жужжание, причем очень громкое. Ко мне между деревьев бегут два волка. А жужжит масса сидящих на них пчел. Пчелы облепили волков так, что кажется, будто у них выросла вторая шкура, которая гудит и трепещет. Волки не обращают на пчел никакого внимания, а я испугался. И тут неведомо откуда появился Вало… – Я умолк, припоминая подробности той невероятной сцены.

– Продолжай, – поторопил меня сарацин.

– Вало ведет себя как безумный. Он прямиком направляется к волкам, гладит их по головам, и они послушно садятся, вывалив языки. Он садится на землю между ними, часть пчел поднимается в воздух и перелетает на него, пока он тоже не оказывается облачен в нечто вроде плаща из пчел. А потом я проснулся.

– Что может говорить об этом «Онейрокритикон»? – спросил Озрик после продолжительной паузы.

Я тоже ответил далеко не сразу. Мы оба хорошо знали, что толкование снов по соннику может привести к такой же опасной двусмысленности, как и предсказания любого шарлатана.

– Артимедор писал, что видеть во сне сумасшедшего – доброе предзнаменование, – начал вспоминать я. – Он указывал, что ничего не удержит безумца, стремящегося к чему-то всей душой. Значит, видеть во сне безумца означает, что деловое предприятие завершится успехом.

– Не слишком убедительно, – иронически бросил мой собеседник.

– Вполне достаточно для того, чтобы убедить меня в том, что взять Вало с собой будет самым малым воздаянием за самопожертвование его отца. Вало вполне может оказаться счастливым амулетом.