Сломленный рыцарь - [6]

Мой.

Я не просто подумала об этом. Мои губы повторили это слово. Я даже практически услышала его. И еще крепче обняла его.

– Или вместе, или никак, – прошептал он мне на ухо.

Я знала, что это было обещанием.

Я также понимала, насколько оно было несправедливым, потому что я не смогу спасти его, если мне придется.

Если кому-то вроде Найта в принципе нужно мое спасение. Найт нормальный ребенок. Он разговаривает. Он спортивный, общительный и уверенный в себе. Эди говорила, что он очень привлекательный, модельные агентства останавливали Розу в торговых центрах и пихали свои визитки, умоляя позволить нанять его. Он смешной, очаровательный, воспитанный и такой богатый, что вы даже представить себе этого не можете. Весь мир готов принадлежать ему, и, я уверена, однажды так и будет.

Я заплакала в его руках. Хотя и не плакса. Я могу пересчитать на пальцах одной руки все разы, когда я плакала. Судя по всему, я выплакала все тогда, когда ушла Вал. Но сейчас просто не могла остановиться из-за того, что у нас никогда не будет этого «и жили они долго и счастливо».

Он заслуживал большего, а не девушку, которая никогда не сможет рассказать ему, что чувствует.

Он идеальный, а я сплошной недостаток.

– Пообещай мне. – Его губы коснулись меня, теплое дыхание послало дрожь по всему телу.

Другую дрожь – ту, которая заполнила все внизу живота лавой. Пообещать что? Я удивилась. Но все равно согласно кивнула, желая успокоить его, хотя он еще не закончил предложение. Мои губы шевельнулись.

– Я обещаю. Обещаю. Обещаю.

Может, поэтому он никогда и не доверял мне.

В течение следующих шести лет он забирался в мою комнату каждую ночь и обнимал меня, проверяя, что со мной все хорошо.

Иногда он пах алкоголем.

Иногда другой девушкой. Сладко, фруктово и по-другому.

Чаще всего он пах как мое разбитое сердце.

Но всегда убеждался, что я в безопасности.

И он всегда уходил до того, как мой папа приходил будить меня.

В течение последующих шести лет, прежде чем покинуть меня через окно комнаты, он целовал меня в лоб как раз туда, куда целовал папа, чтобы пожелать доброго утра. Тепло от поцелуя Найта сохранялось долго.

Я виделась с ним в школе, наблюдала его дерзкую самоуверенность и слушала остроумные шутки, заставляющие девушек снимать трусики. Видела, как он проводил рукой по блестящим волосам и демонстрировал белоснежную улыбку и ямочки на щеках.

Всегда было два Найта Коула.

Один был моим.

А другой – всех остальных.

И хотя он всегда проводил со мной свободное время, защищая меня, всегда относился ко мне как к королеве, я знала, что он для всех король, а я просто правила маленьким кусочком его жизни.

Однажды ночью, в полную луну, заглядывающую через окно, мой Найт Коул поцеловал меня в чувствительное местечко за ухом.

– Лунный свет, – прошептал он. – Ты заполняешь пустоту и темноту, как луна владеет небом. Она тихая. Она яркая. Ей не нужно пылать, чтобы быть заметной. Она просто существует. Она сияет всегда.

Он называл меня лунным светом каждый день.

Я никак его не звала. Потому что не разговаривала.

Может быть, он и тогда знал, что я лгала из-за бездействия. Он не был никем. Он был моим всем.

Глава 2

Найту 18; Луне 19

Найт

– Ее здесь нет. Можешь застегивать ширинку, Коул. – Хантер Фицпатрик зевнул, бросив красный фирменный стаканчик в чью-то голову.

Придурок отвернулся, прервав разговор с второкурсницей из группы поддержки, приготовившись к конфликту. Но как только он увидел, что это был Хантер, то сразу же сердито прикусил губу.

– Фу. У тебя что, запор? – зарычал Хантер тем самым очень-смешным-и-серьезным тоном.

Выпив последнюю, пятую бутылку пива за ночь, я отвел взгляд от входной двери и засунул пустую тару в задний карман джинсов какой-то девушки. Она обернулась и засмеялась, когда узнала меня.

Я зажег сигарету, наблюдая за тем, как тлеет янтарь у меня под носом. Я передал ее Вону, выдыхая густые клубы дыма и плюхаясь обратно на мягкий диван.

– Отсоси, – сказал я Хантеру охрипшим от дыма голосом.

– Дашь совет? Ты в этом профи, – передразнивает он, ворча что-то о здоровье и опрокидывая шот с чем-то насыщенно-голубым.

– Позволь я позвоню твоей матери и спрошу, – съязвил я.

– Она слишком занята по вечерам пятницы, позвони лучше сестре Хантера. – У Вона, все еще называющегося моим лучшим другом, орлиный профиль и такой низкий голос, что кажется, будто черный, насыщенный дым течет в уши. – Кстати, Найт не пялится на дверь.

Так и есть. Но я был навеселе, немного пьян и застигнут врасплох. Так что ничего такого в безобидном флирте нет.

– Конечно, конечно, – сказал Хантер со своим бостонским акцентом.

Я шлепнул его по затылку, приводя в беспорядок зачесанные светло-пшеничные волосы.

В моей непоколебимой добродушной улыбке на миллион долларов и имидже подонка была одна-единственная трещина. Ее можно заметить только под определенным углом. Только одним. И только когда Луна Рексрот входит в помещение и наши взгляды встречаются – если быть еще точнее, в первую половину секунды, до того как я успеваю снова нацепить обычную самодовольную улыбку.

Во всех других ситуациях – по крайней мере, если вы не знаете об этом – вы никогда не запугаете меня, даже если очень постараетесь. А учитывая то, что я нерушимая легенда среди смертных внутри стен Школы Всех Святых, очень много людей пытались это сделать. И часто.