Сломленный рыцарь - [4]

«Она всегда была странной девочкой. Милой, но странной».

Я хочу искупаться в одиночестве, захлебнуться осознанием того, что моя мама посмотрела и решила, что ей меня недостаточно. Утонуть в скорби. Остаться одной.

Как только я выключила радио, Эди надулась:

– Но это моя любимая песня!

Конечно. Конечно.

Хлопнув ладонью по стеклу, я жалко захныкала. И содрогнулась от незнакомого звука собственного голоса. Эди, сидевшая за рулем, пристально посмотрела на меня, ее рот искривился в слабой улыбке, которая всегда выглядела как распростертые объятия.

– Твой папа вырос на Depeche Mode. Это одна из его любимых групп, – объяснила она, пытаясь предупредить мой нервный срыв. Который уже случился.

Я сильнее стукнула по окну, и рюкзак упал на ноги. Песня вскапывала мое тело, ползла по венам. Я хочу уйти. Мне надо уйти отсюда. Мы повернули за угол особняка в средиземноморском стиле, но недостаточно быстро. Я не могу не слышать песню. Не могу не видеть Валенсиану оставляющей меня. Не чувствовать огромную дыру в сердце, которую моя биологическая мать расширяла с каждым ударом по моей памяти.

Эди выключила радио в тот же момент, когда я открыла дверь, выскакивая на ходу из машины. Поскользнувшись на луже, я пошла в сторону дома.

Ворота гаража медленно открывались, пока гром терзал небо, взывая к дождю. Я слышала крики Эди сквозь открытое окно машины, но их заглушала гроза. Дождь промочил мои носки, делая ступни тяжелыми, ноги горели из-за быстрого бега, я схватила велосипед из гаража и поехала по улице. Эди припарковалась и побежала за мной, зовя меня по имени.

Я крутила педали все быстрее, уезжая от этой тупиковой ситуации… проносясь мимо особняка Фоллоуилов… дома Спенсеров, который отбрасывал на дорогу тень своим массивным телом. Мой любимый дом Коулов зажат между нашим особняком и Фоллоуилов.

– Луна! – Голос Найта Коула раздался позади меня.

Неудивительно.

Окна наших спален были напротив, и мы всегда держали шторы открытыми. Когда меня не было в комнате, Найт всегда искал меня. И наоборот.

Мне было намного тяжелее игнорировать Найта, чем мачеху, и не потому что я не любила Эди. Любила. Я люблю ее настолько сильно, настолько может себе это позволить приемный ребенок – голодной, всепоглощающей любовью, даже больше, с благодарностью и восхищением.

Я бы не сказала, что Найт был мне как брат, но он был не меньше, чем членом семьи. Он накладывал повязки на мои разбитые коленки, отгонял хулиганов, которые меня обижали, хотя некоторые были раза в два больше него. Он оказывал мне поддержку еще до того, как я сама понимала, что нуждаюсь в ней.

Единственное, что мне не нравилось в Найте, так это то, что он держал в заложниках кусочек моего сердца. Поэтому мне всегда было интересно, где он. Его благополучие было крепко связано с моим. Когда я катилась по склону к черным воротам, окружающим наш район, то подумала, а не чувствует ли он невидимую нить, не преследует ли меня лишь потому, что я тяну за нее. Потому что нам больно, когда один из нас отдаляется.

– Эй! Эй! Эй! – кричал Найт позади меня.

Эди поймала его. Слышно было, как они спорят.

– Я успокою ее.

– Но, Найт…

– Я знаю, что ей надо.

– Нет, милый. Ты всего лишь ребенок.

– А вы всего лишь взрослая. А сейчас уйдите!

Найт не боялся вступать в конфликты со взрослыми. Я всегда следовала правилам. Пока я не собиралась произносить слова, я делала все по инструкции – начиная с того, что была круглой отличницей, заканчивая помощью незнакомцам. Я собирала мусор на улицах, даже если он был не моим, жертвовала часть подарков на Рождество тем, кто действительно в них нуждался.

Но мои мотивы не были такими чистыми. Я всегда ощущала себя недостаточно хорошей, поэтому старалась стать чем-то большим. Дарья Фоллоуил, соседка моего возраста, звала меня святой Луной.

Она не ошиблась. Я играла роль святой, так как Вал заставила меня чувствовать себя грешницей.

Я быстрее закрутила педали. Дождь жестко хлестал, превращаясь в град, мою кожу покалывало от леденящей ярости. Прежде чем проскочить в ворота, я прищурилась.

Все произошло очень быстро: желтый свет ударил мне в лицо. Горячий металл задел ногу, когда машина попыталась повернуть в другую сторону. Раздался оглушительный гудок.

Я почувствовала, как что-то рвануло меня за воротник твидовой крутки с такой силой, что я чуть не задохнулась, и, прежде чем я поняла, что произошло, упала в лужу.

В тот же момент до моих ушей донесся скрежет велосипеда. Он разлетелся на куски от удара мчавшегося навстречу автомобиля. Сиденье пронеслось в нескольких сантиметрах от моей головы, а рама полетела в другую сторону. Я ударилась лицом об асфальт. Пыль, влажная грязь и кровь заполнили рот. Я кашляла, каталась по земле и пиналась в попытках скинуть с себя Найта, который сидел сверху, сжимая мою талию ногами. Машина доехала до конца дороги и резко развернулась, промчавшись мимо ворот. Град был настолько сильным, что я не могла даже разглядеть очертания машины, не говоря уже о номерах.

– Ублюдок! – заорал Найт вслед машине с такой яростью, что даже мои легкие обожгло. – Катись в ад!

Я моргнула, пытаясь расшифровать выражение лица Найта. Никогда не видела его таким – настоящая буря в буре. Хоть он и был на год младше меня, выглядел гораздо старше. Особенно сейчас. Он нахмурился, розовые пухлые губы были слегка приоткрыты, угольно-черные ресницы были настолько густыми, что служили занавесом от дождя. Капля скатилась по его нижней губе и исчезла в ямочке на подбородке. От этой простой картины мое сердце разрывалось.